Письма с войны

Мальчик с мокрыми после душа, зачесанными назад волосами, лежал на кровати и читал комиксы. Он давно перестал упрямиться, когда приходило время идти купаться, и уже начал, как большой мальчик, принимать душ. Генри всё еще предпочитал супергеройскую пену для ванны и любил свои мягкие игрушки, но Реджине не верилось, что этот стремительно растущий ребенок – её крошка-сын.

Он поднял голову:

- Привет, мам.

Это тоже всякий раз поражало её. Теперь он называл её мамочкой только по выходным, когда они проводили время вдвоём. Или когда ему хотелось обнимашек, и еще если он болел. Он же крутой, а что, если друзья услышат, что он сюсюкает, как маленький?

Реджина присела на край кровати и, положив коробку на колени, отчаянно попыталась вспомнить, что советовали Арчи и Робин и даже её подруги.

- Привет, солнышко, – нежно улыбнувшись, она заправила выбившуюся прядь волос ему за ухо. – Я хотела с тобой поговорить.

- О чем?

Глубоко вздохнув, как перед прыжком в воду, брюнетка достала из ящика фотографию, на которую смотрела чаще всего, и протянула её Генри:

- Об Эмме.

Мальчик несколько секунд рассматривал их первое семейное фото, на котором ему было три. Он прищурился и покраснел:

- Это я? Почему я такой толстый?

Реджина расхохоталась, поудобнее устраиваясь на кровати:

- Только щечки. У тебя была привычка таскать сладости, пока никто не видит.

- А… - он замолчал, снова посмотрев на фотографию.

- Эмма, – подсказала Реджина. Имя знакомо легло на язык – Эмма.

- Я знаю, что из-за неё тебе грустно, – пробормотал мальчик, избегая смотреть ей в глаза. – А я не хочу, чтоб ты грустила.

Вздохнув, Реджина притянула сына к себе, целуя его в макушку:

- Знаю, мой маленький принц. Я не хотела, чтоб ты это заметил. Просто я так сильно скучаю по ней.

- Я тоже, – признался Генри, заглядывая в коробку.

- Прости, детка, – Реджина крепче прижала его к груди. – Тебе не нужно больше бояться говорить о ней, из-за меня, ладно?

Генри отстранился, неуверенно глядя на неё, так что брюнетка положила коробку на кровать и стала доставать вещи одну за другой.

- Я когда-нибудь рассказывала, как мы познакомились?

- Школьная парочка? – пожал плечами Генри.

- От кого ты услышал это выражение? – хихикнула она.

- Тётя Руби.

- Ну, разумеется.

- Я думал, ты всегда знала Эмму.

Вместо ответа Реджина вытащила своё самое первое письмо, адресованное Эмме, и протянула его Генри:

- Тебе было полгода, когда мистер Гласс, из газеты, пришел ко мне и спросил, не хочу ли я поучаствовать в программе переписки, которая укрепляет моральный дух войск.

* * *

Это стало началом. Медленно, но верно Реджина и Генри привыкли вместе пересматривать содержимое коробки воспоминаний. Реджина вынула из неё все письма, в которых упоминалось усыновление. К этой битве она пока не готова. Генри улыбался, разглядывая свои детские рисунки и по-детски посмеивался над теми почти любовными письмами, которые Эмма с Реджиной писали друг другу в самом начале отношений. Увидев альбом, он выдвинул блестящую идею продолжать заполнять его. Услышав это, Миллс почувствовала, как тревога захлёстывает её, но отказать взволнованному сыну не смогла. Он начал заполнять страницы, отыскивая фотографии того периода, на котором остановилась Реджина, и записывал анекдоты и забавные случаи на полях. Они достали из коробки все снимки, и теперь те хранились либо в этом памятном альбоме, либо с другими семейными снимками, либо стояли в рамках на столе в гостиной.

Сперва это всё пугало Реджину, и она стала чаще писать Эмме. В этих письмах она разговаривала с девушкой, рассказывала ей об их жизни. Генри делал то же самое на страницах альбома. И теперь брюнетка разумом и сердцем понимала, что это всё, что осталось у них с Эммой. Арчи хвалил её, и каждую среду участники группы поддержки аплодировали её маленьким успехам.

* * *

Июль 4, 2008.

Эмма,

Мы решили уехать и устроить себе долгие выходные. Когда я говорю «мы», я имею в виду, что сначала должны были ехать только мы с Генри. Но потом о наших планах услышал Август. Да и Кэтрин нужно отвлечься от переживаний из-за развода, поэтому, естественно, Руби и Тина тоже едут. Мы едем в Огасту, и Август грозится научить нас рыбачить. Надеюсь, он понимает, что эта затея ни к чему не приведёт. Хотя Генри рад. Видишь, я сфотографировала его, пока он собирал снасти. Август говорит, что ты никудышный рыбак, и, признаюсь, мне кажется, что он прав.

Я бы хотела, чтоб ты поехала с нами.

* * *