Письма с войны

Ораторское искусство с детства было её сильной стороной. Красноречие Реджины очаровывало учителей и искушало одноклассников. В споре она могла обезоружить любого противника. Но сейчас, под внимательными взглядами группы, это оружие впервые подвело брюнетку. Глядя на Марко, который терпеливо ждал, пока она соберётся с мыслями, Реджина судорожно вздохнула и начала:

- Полагаю, мне не нужно представляться, – сказала она, желая сохранить остатки привычного превосходства. Закатив глаза в ответ на многозначительный взгляд Марко, брюнетка уступила. – Меня зовут Реджина, и я потеряла свою девушку почти два года назад, – рука сама потянулась к цепочке, Реджина привычно гладила кулон большим пальцем. Медленными и методичными круговыми движениями. – Эмма. Её звали Эмма.

- Эмма, – Марко мягко улыбнулся, ободряюще протянув руки. – Расскажи нам о ней.

- Её улыбка, – Реджина снова уткнулась взглядом в колени, теребя полу пиджака, – от неё в комнате становилось светлей. Это забавно. У Эммы были все причины, чтоб быть несчастной, быть пессимисткой. Чтоб быть, как я. Но почему-то она не была. По крайней мере, не показывала этого так сильно. Да, она была сдержанной, настороженной, но, думаю, мы обе нашли утешение в общении с незнакомцем.

Она… Она служила… думаю, служит в армии. Мы познакомились по переписке шесть лет назад. И на протяжении нескольких лет я писала ей, даже не зная, как она выглядит. А потом она просто ворвалась в город на каком-то древнем чудовище, жёлтом, под стать её волосам. И всё изменилось.

- Она погибла на службе? – спросил Джефферсон, подпирая подбородок кулаком.

- Джефферсон, – наставительно вмешался Марко, – помни, мы выражаемся деликатно.

Мужчина раздраженно закатил глаза и снова посмотрел на Реджину, ожидая ответа.

Та открыла рот, собираясь сказать, что Эмма просто пропала, и что это Август убедил её сходить на эту встречу. Что чаще всего она в полном порядке. Но она не в порядке. Эмма преследует её в снах, и мысли о ней заполняют подсознание Реджины, как бы она не старалась отвлечься.

- Она пропала, – тихо сказала брюнетка. – Уже два года от неё нет никаких вестей. Я легко говорю другим, что она погибла, но, стоит мне самой об этом подумать, и я крепче цепляюсь за воспоминания. Только недавно я сумела смириться с худшим. Эмма… – она закашлялась и шмыгнула носом. Глаза начало жечь. – Эмма больше не вернётся.

* * *

Проходили недели, и Реджина продолжала ходить на встречи группы и на сеансы к доктору Хопперу, который гордился ею, видя, как женщина, медленно, но верно выбирается из кокона, которым окружила себя, Генри и Августа. Ноябрь сменился декабрём, и этот месяц принес Миллс несколько трудных дней, но она пережила их, напоминая себе, что Эмма не хотела бы, чтоб она портила праздники тяжелыми воспоминаниями.

Реджина даже была благодарна лесорубу. Ей оказалось полезно просто послушать Робина. Он остался вдовцом с новорожденным сыном на руках, и на протяжении нескольких лет они с Роландом справлялись с этим. Они здоровались всякий раз, когда встречались в школе, забирая детей, иногда разговаривали после собраний. Проглотив свою гордость, Реджина спрашивала, как он говорит с Роландом о матери.

Осторожно. В самых простых словах. Нужно дать ребёнку понять, что он, как и вы, имеет право грустить. И что важней всего, нужно любить его за двоих.

Реджина еще не говорила с Генри об Эмме. Каждый раз, собираясь это сделать, она вспоминала его заплаканные глаза. Боль предательства во взгляде. Себя, кричащую на сына. Но любой путь начинается с маленького шага, и Реджина видела, как далеко уже продвинулась на этом пути.

Самый значительный рывок произошел в марте, когда она позвонила Августу, и попросив его посидеть с Генри, отправилась в кафе «У Бабушки». Реджина и сама точно не знала, что вытащило её из дому этим пятничным вечером, но зато, стоя перед дверью в комнату Руби Лукас с предложением о мире в виде бутылки Шардоне в руках, она, несмотря на волнение, была уверена, что готова это сделать.

Реджина робко постучала в дверь. В комнате громко залаяла Рэд.

- Пиццу привезли! – раздался голос Тины.

Едва дверь открылась, брюнетка увидела Рэд, которая, выбежав на площадку, радостно гавкнула и, обежав Реджину кругом пару раз, приветственно ткнулась носом в её ладонь. Во вторую, третью и четвёртую очередь Миллс заметила шокированные лица подруг. Тина с круглыми от удивления глазами выглядывала из-за двери. Руби растянулась поперёк кровати, совершенно забыв про журнал, который, видимо, читала до прихода Реджины. Кэтрин застыла, сидя на своём любимом месте перед телевизором, и напоминала оленя, замершего в свете фар.

- Привет, – здороваясь, она чувствовала себя неловко. Машинально Реджина положила руку на голову Рэд и погладила хаски, почёсывая за ухом.

- Ты ведь не подрабатываешь по вечерам разносчиком пиццы, верно? – Тина быстро оправилась от своего удивления и открыла дверь шире.

- Ну, с утра я, вроде бы, всё ещё была мэром.

Кэтрин встала со своего места и, подойдя к порогу, заключила подругу в крепкие объятия:

- Мы скучали по тебе.