Читаем Письма с войны полностью

- Мы можем вместе покататься, когда пойдет снег, а потом можем слепить снеговика, и сделать снежных ангелов, и выпить горячего шоколада, и поесть снега, – оживлённо тараторил малыш, пока мама, усадив его на скамью, снимала с него коньки. Услышав последнюю фразу, Реджина вопросительно посмотрела на сына, но Генри был слишком взволнован и не заметил этого. – Я куплю ей коньки на Рождество, и мы пойдём кататься!

- Да? – весело переспросила Реджина.

- Ага, – упрямо кивнул головой Генри.

Раздался хлопок, а потом еще три подряд, это Тина привлекла внимание детей. Все они разом оставили свои занятия и как по команде повернулись к ней.

- Так, детишки, кто хочет горячего шоколада?

Оказалось, горячего шоколада хотели все, и малыши радостно потянулись за Тиной, ведя следом родителей. В кафетерии они сидели за столиком, и пока Генри потягивал из пластикового стаканчика горячий шоколад с зефирками, Реджина была предоставлена собственным мыслям, а значит, как обычно в последнее время, волновалась за Эмму и ругала себя. Особенно зло Миллс напустилась на себя сейчас, осознав, что в случае разрыва со Свон разбито будет не только её сердце. Эти мысли скручивали её внутренности страхом.

Реджина всегда стремилась быть лучшей во всем и гордилась этим. Мать прививала ей это стремление с самого детства, и с возрастом Реджина Миллс превратилась в законченную перфекционистку. Находчивая, хитрая, страстная – список качеств, которыми она обладала, был велик.

Но теперь, сидя в комнате, полной гиперактивных детей и оживлённо общающихся между собой дружелюбных родителей, она чувствовала себя отвратительно.

На следующий день после ссоры она получила от Эммы письмо, написанное около месяца назад. Эмма писала, что она в порядке. Реджина перечитывала его снова и снова, как будто письмо могло сказать, что девушка простила её. Это было глупо, но брюнетка была в отчаянии.

Эмма говорила в своем послании:

Хэй.

Я знаю, что давно не писала, но я всё ещё здесь. Мы провели операцию, ну, знаешь, из тех, которые показывают в боевиках. Только как бы в 3D формате, с трясущимися креслами и всё такое. И страшнее, чем в кино. Но я в порядке. Получила пару порезов и царапин, но ничего серьёзного. Просто хотела рассказать вам с малышом. Больше тебе, конечно. Не рассказывай Генри.

Я так скучаю по тебе.

Твоя Эмма.

Её солдат никогда не могла похвастать аккуратным почерком, а теперь, увидев, как прыгают и наезжают одна на другую строчки, Миллс поняла, что Эмма была нездорова, когда писала ей. Девушка забыла о собственной слабости и боли, чтобы только рассказать Реджине, что с ней всё хорошо, успокоить её. От этой мысли чувство вины, не дававшее мэру уснуть, увеличилось раз в десять.

Ситуация осложнялась и тем, что у Реджины не было никакой другой возможности связаться с Эммой. И пока блондинка не решит еще раз попробовать перекричать помехи в телефонной трубке ради звонка в Сторибрук, Реджина будет пребывать в неведении.

Это сводило Реджину с ума, и это полностью её вина.

Большую часть времени Реджина пыталась успокоиться. Это не разрыв. И наверняка это не последний их разговор. Эта расстроенная, брошенная сгоряча фраза вовсе необязательно приведет их к разрыву. Конечно, учитывая, как Реджине «везёт» по жизни, этот их с Эммой разговор вполне мог быть последним. Но жизнь ведь не может быть так жестока, правда? Женщина с трудом глотнула, пытаясь заглушить пессимистичный голосок, напоминающий, что жизнь обычно жестока к ней, а мир иногда просто ужасен.

Она даже не знает, кто они друг другу. Что, если белокурый солдат просто выбросит её письмо, не читая? Подумав об этом, Реджина начала волноваться вдвое больше. Нет, твердо сказала она самой себе. Нет, у них всё будет хорошо. Это просто маленькая стычка. Ничего такого, с чем бы они не могли справиться.

Но что, если её снова ранит? На этот раз тяжело? Что, если…

- Ты не взяла свой какао, – к их столику подошла Тина, протянув задумчивой брюнетке большую дымящуюся кружку.

Реджина моргнула, замечая присутствие Тины, и вежливо покачала головой:

- Нет, спасибо, я не большая поклонница горячего шоколада.

- К сожалению, сидр только что закончился.

- Даже если бы был, я сомневаюсь, что он сравнится с моим.

Воспитательница улыбнулась и, отпив из своей кружки, кивнула на Генри, сидевшего за столиком в окружении двух девочек:

- Кажется, из него растёт тот ещё дамский угодник.

Реджина нахмурившись, закатила глаза, но чуть поднявшиеся уголки губ говорили, что комментарий Тины брюнетке не так уж неприятен.

- Решила поиграть в фею-крёстную?

Перейти на страницу:

Все книги серии Однажды в сказке: фанфики

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии