Письма на волю

Особенная нужда царит в Польше теперь, в связи с безработицей. Вы давно уже изжили это, а рабочие и крестьяне всех капиталистических стран терпят сейчас большие бедствия. Доходит, например, до того, что отец-рабочий убивает себя и своих детей потому, что не может больше выдержать голода; брат убивает брата за кусок селедки (такой случай был недавно в Ченстохове). Люди падают от голода на улицах.

Разумеется, трудящиеся не склонны покорно переносить это. Каждый день в разных городах бывают демонстрации, бои с полицией, каждый день проливается кровь рабочих и крестьян, а назавтра борьба возобновляется еще с большей энергией и силой. Близится революция в Польше, скоро и у нас будет Великий Октябрь.

Фашизм чувствует все это и все сильнее кует свои цепи. И больше всего достается тем, кого он уже держит в своих лапах, — нам, политическим узникам: жизнь наша ухудшается с каждым днем.

Хотят нас так прижать, чтобы мы и не пикнули, но задушить нас не так-то легко. Ого, нас голой рукой не возьмешь, обожжешься!..

Мы хорошо знаем, почему это именно теперь так занервничали фашисты, и все выше подымаем головы, ибо воля уже глядит нам в глаза. Товарищи милые, если бы вы знали, что за счастье знать это, думать так, писать об этом. Представьте себе только на минутку, что это значит — жить в тюрьме накануне революции. И это вызывает в нас столько силы, столько бодрости, что мы могли бы перенести в три раза больше издевательств.

Мы радостно принимаем ваше приглашение приехать к вам. Да, товарищи, мы скоро приедем учиться, как строить новую жизнь, а вы приедете к нам, в Советскую Польшу, чтобы делиться опытом, помогать нам. Все это будет. А пока что мы будем собирать силы для решительного боя, а вы, дорогие, работайте и знайте, что пока такие счастливые на всем свете только вы одни.

Ну, оставайтесь здоровыми и веселыми. Крепко целуем вас.

25 марта 1930 г.

Подруге В. Хмелевской.

Понравилась мне твоя мысль о том, что искать «героев» — устаревший пережиток. Право, теперь эпоха не героев-одиночек, а гигантских масс. В величии их поступков поступки одиночек — это капли в море. В этом вся сила, вся прелесть! Вот ведь сама говоришь: содержание и цель — те же. Но так много новых форм, когда инициатива идет не от одиночек, а от коллектива! И не только форм — какие разные результаты! Как разнятся они своими размерами. В этом убеждаемся каждый день…

Ну, хорошо! А все же… как же хочется на волю! Сегодня вышла одна наша товарка, Как она радовалась! Что это за венок разных, самых противоречивых переживаний! А нам тут приходится очень редко отправлять на волю, и поэтому сегодня огромная радость. Все мы считаем свои и чужие годы и месяцы и довольны, что их становится все меньше. Часто мыслью улетаешь на несколько лет вперед и мчишься дальше, дальше. Но время делает свое, и кто знает, кто кого перегонит. Я, со своей стороны, охотно уступаю времени пальму первенства. Посмотрим, будущее покажет. А пока что надо крепко стоять на ногах…

28 марта 1930 г.

Подруге А.

Вижу, что измеряем мы время совсем по-разному. Мне казалось, что ты еще только собираешься в Л., а ты, оказывается, уже оттуда вернулась. А мы все еще на том же месте. Но ничего, поездим еще и мы.

Хорошие мои, славные! Так радостно думать, что и вы там, далеко-далеко, размышляете о наших перспективах. О, конечно, они различные, но важно то, что направление-то одинаковое. Во всяком случае, и у вас и у нас по-своему хорошо. Скорей бы только время мчалось, летело.

Получила вчера письма от М., В., Л. и от многих других. Все преодолевают огромные трудности жизни, но все такие молодцы, что душа радуется. Столько бодрости, жизнерадостности, уверенности, сил. Л. только что поднялась после болезни, но это ни на йоту не изменило ее настроения. Одним словом, хорошо.

…Ни научных книг, ни беллетристики присылать нельзя…

12 мая 1930 г.

Ей же.

…Давно уже тебе не писала. Ты, верно, и беспокоилась и злилась. Одно письмо к тебе конфисковано, а писать-то вообще теперь можно только одно письмо в неделю.

Книги, посланные тобой, получены… только, к сожалению, не мной. Мы теперь на военном положении. То же самое во всех тюрьмах, в одних только (как у нас) натиск сильнее, в других — слабее. Мы, конечно, тоже не сидим «сложа руки», но это, к сожалению, только оборона — разумеется, только пока: начнем и наступление…

Но мы — ведь это только маленький винтик в огромной машине. Машина начинает двигаться все быстрее. Ах, что за интересные времена мы переживаем! Часто после какого-нибудь особенно подлого удара, нанесенного нам, злоба душит невыносимо, места себе не находишь от возмущения, а через минуту уже улыбаешься, думаешь: «Ерунда это все и мелочь перед тем, что скоро будет. Долго ли они еще попрыгают?»

Одним словом, как бы там ни было, будьте за нас спокойны. Держимся крепко. Нервы в кулаке. Спровоцировать себя не дадим. А надо будет — так грянем, что кое у кого здорово в глазах потемнеет…

Без даты

Подруге Е.