Письма молодого врача. Загородные приключения

– И адмирала вместе с миссис Хэй-Денвер?

– О, нет. Так будет старомодно. Нужно идти в ногу со временем, Клара.

– А чем станем угощать за ужином?

– О, чем-нибудь вкусным, легким, экзотическим и салонным. Дай подумать! Шампанским, конечно, и устрицами. Устрицы будут в самый раз. В романах все гуляки запивают устриц шампанским. К тому же их не надо готовить. Как у тебя с карманными деньгами, Клара?

– Есть три фунта.

– И у меня один. Итого четыре. Понятия не имею, сколько стоит шампанское, а ты?

– Я тоже не знаю.

– А сколько устриц может съесть мужчина?

– Не могу себе представить.

– Напишу и спрошу Чарльза. Нет, не буду писать. Спрошу у Джейн. Позови-ка ее, Клара. Она кухарка и наверняка знает.

Подвергнутая перекрестному допросу Джейн ограничилась тем, что количество устриц зависит как от мужчины, так и от размера устриц. Кухонный совет пришел к общему мнению, что трех дюжин на мужскую персону вполне достаточно.

– Тогда на всех возьмем восемь дюжин, – сказала Ида, набрасывая список на листке бумаги. – Плюс две бутылки шампанского по пол-литра, а еще серый хлеб, уксус и перец. Думаю, все. А ведь совсем нетрудно устроить званый ужин, верно, Клара?

– Не нравится мне это, Ида. Как-то все бестактно и нескромно.

– Но необходимо, чтобы завершить дело. Нет-нет, пути назад отрезаны, иначе все труды насмарку, Клара. Папа, наверное, приедет поездом, прибывающим в девять сорок пять вечера. Дома будет в десять. К его приезду все должно быть готово. Так, садись и пиши Гарольду, попроси его прийти в девять вечера, а я черкну Чарльзу.

Оба приглашения были отправлены, получены и приняты. Гарольд уже был посвящен в тайну и понимал, что ужин является частью заговора. Что же до Чарльза, то на примере своей тетушки он настолько привык к эксцентричности женщин, что единственное, что могло его удивить – это строгое соблюдение этикета. В девять вечера они вошли в столовую коттеджа номер два, обнаружили, что хозяин дома отсутствует, увидели лампу с красным абажуром, белоснежную скатерть, накрытый ужин, а в качестве соседок по столу – двух обрученных с ними девушек. Трудно было представить себе более веселую компанию, и дом огласился их смехом и веселой болтовней.

– Без трех десять! – внезапно воскликнула Клара, взглянув на настенные часы.

– Боже праведный! И верно! А теперь за дело!

Ида нарочито неряшливо подвинула бутылки с шампанским в направлении к двери и рассыпала по скатерти раковины из-под устриц.

– У вас трубка с собой, Чарльз?

– Трубка? Да.

– Тогда, пожалуйста, раскурите ее. И не спорьте, а раскурите, иначе весь эффект пропадет.

Крепыш достал красный кисет, вытащил оттуда большую желтую пенковую трубку и через минуту уже вовсю ею дымил. Гарольд закурил сигару, а девушки – сигареты.

– Выглядит очень мило и эмансипированно, – заметила Ида, оглядываясь по сторонам. – Сейчас я лягу на диван. Вот так! А теперь, Чарльз, сядьте вот сюда и небрежно закиньте руку на спинку. Нет, курите дальше, мне нравится. Клара, дорогая, поставь ноги на ведерко для угля и постарайся принять чуть рассеянный вид. Жаль, нельзя надеть венки из цветов. Вон там, на буфете, есть немного зеленого салата. Господи, вон и папа! Я слышу, как он поворачивает ключ в замке.

Своим высоким чистым голосом она затянула какую-то французскую песенку, а остальные стали весело ей подпевать.

Доктор шел со станции домой в умиротворенном и благодушном настроении, чувствуя, что, возможно, утром наговорил слишком много резкостей, ведь его девочки на протяжении долгих лет были во всех отношениях образцовыми дочерями. А если с ними в последнее время и произошли какие-то перемены, то, по их собственным словам, лишь от желания следовать его советам и старания подражать миссис Уэстмакотт. Он достаточно ясно осознавал, что совет его оказался не самым умным, и что мир, населенный всяческими миссис Уэстмакотт, будет лишен счастья и спокойствия. Винить ему нужно только себя, и ему стало грустно от мысли, что его горячность могла расстроить и огорчить любимых дочерей.

Однако эти страхи вскоре развеялись. Войдя в прихожую, он услышал, как Ида громко распевает веселую песенку, а в нос ему ударил сильный запах табачного дыма. Он распахнул дверь в столовую и замер, пораженный открывшимся его взору зрелищем.

В комнате слоились плотные синие облачка дыма, сквозь его легкую завесу лампа бросала свет на бутылки с золотой фольгой вокруг горлышек, на тарелки, салфетки и рассыпанные по столу раковины из-под устриц и сигареты. Ида, раскрасневшаяся и взволнованная, лежала на диване, у ее локтя стоял бокал с вином, в пальцах дымилась сигарета, а рядом с ней сидел Чарльз Уэстмакотт, закинув руку на спинку дивана и явно намереваясь обнять девушку. В другом конце комнаты Клара вольготно расположилась в кресле, возле нее сидел Гарольд. Оба курили, перед ними стояли бокалы с вином. Потерявший дар речи доктор стоял на пороге и ошарашенно взирал на эту вакханалию.

– Заходи, папа, заходи! – воскликнула Ида. – Не желаешь бокальчик шампанского?