Письма к Евгении или Предупреждение против предрассудков

В соответствии с мрачными доктринами своей религии христиане обязаны ненавидеть и преследовать всех, на кого им укажут как на врагов господних; как только они проникаются превыше всего любовью к строгому, мгновенно раздражающемуся по любым пустякам владыке, которого могут оскорбить даже невольные, безотчетные помыслы и мнения человека, они считают себя обязанными выказывать рвение, поднимать споры и ссоры, мстить за своего повелителя, как подобает мстить за божество, то есть проявлять беспредельную жестокость. Такое поведение - неизбежное следствие тех возмутительных представлений о боге, которые внушаются нам священниками. Таким образом, истинный христианин неизбежно должен быть нетерпим ко всем инакомыслящим. Правда, что в теории христианство проповедует снисходительность, терпимость, согласие и мир; но на практике христиане проявляют эти добродетели только тогда, когда не обладают достаточной властью, чтобы дать волю своим разрушительным страстям. В действительности христиане обнаруживают чувства, свойственные всякому человеку, только по отношению к своим единомышленникам, к единоверцам, и выказывают большее или меньшее отвращение ко всем, кто не принимает вслепую богословских рассуждений священников. Мы наблюдаем, как даже самые мягкие и самые честные люди бесчеловечно относятся ко всякому, кто принадлежит к другой секте; господствующая религия (то есть та, которую исповедует государь или которая пользуется покровительством власти) повсюду либо уничтожает все другие секты, либо в лучшем случае дает им почувствовать свое превосходство, применяя для этого весьма стеснительные, оскорбительные и возмутительные меры. Очень часто государи в угоду церкви восстанавливают против себя своих самых верных подданных и навлекают на себя ненависть, которая должна бы быть| направлена против священников, по чьему наущению действует правительство.

Одним словом, сударыня, мы нигде не видим искренней терпимости; священнослужители разных сект внушают своим последователям ненависть друг к другу с детства и разжигают рознь на почве богословских вопросов,! Которых никто и никогда не постигнет. Вы нигде не увидите, чтобы церковь, пользующаяся влиянием, проповедовала терпимость; всех же, кто попробует заикнуться о терпимости, она обвинит в равнодушии к ее делу, заподозрит в неверии, в тайной вражде, в предательстве. В шестнадцатом веке Сорбонна (1) признала еретиками всех, кто утверждал, что еретиков не надо сжигать. Если свирепый святой Августин 2 и проповедовал иногда терпимость, мы знаем, что этот отец церкви изменил свои убеждения, как только глубже проник в тайны церковной политики, для которой терпимость мало пригодна. Преследования действительно нужны священникам затем, чтобы прикрывать ими жадность, честолюбие, спесь и упорство. Церковь стремится к расширению своей власти, к умножению своих рабов; она старается опорочить всех, кто не подчиняется ей, кто не испытывает должного трепета перед ее безапелляционными постановлениями.

Вот почему наши богословы придают такое большое значение смирению, также возводимому ими в степень добродетели. Нельзя, конечно, отрицать, что мягкость, скромность, почтительность - качества весьма достойные и полезные для общества; люди надменные и наглые мало привлекательны и не пользуются симпатиями общества; они нас отталкивают, они неизбежно оскорбляют самолюбие людей, которым приходится с ними общаться; однако скромность и деликатность, обеспечивающие нам хорошее отношение друзей и знакомых, ничего не имеет общего с христианским смирением. Под христианским смирением подразумевается презрение человека к самому себе, пренебрежение к мнениям ближних; человек должен отказаться от собственного разума и слепо подчиняться непререкаемой мудрости своих духовных отцов; пожертвовать ради них истинами, очевидными и убедительными для его разума.

Но к чему же может привести эта мнимая добродетель? Может ли честный и разумный человек иметь основания презирать самого себя? Чем обычно кончают люди, пренебрегающие общественным мнением? Какие более благородные и сильные стимулы могут подвигнуть человека на служение родине, если не желание прославиться, заслужить одобрение и признание своих соотечественников? В чем же может заключаться их награда, если мы будем настолько несправедливы и неблагодарны, что откажем им в том, что они по праву заслужили; если мы осудим их чувство удовлетворения и довольство собой и не позволим им гордиться своей доблестью? По какому праву можем мы требовать от человека - честного, благородного, одаренного, просвещенного,чтобы он согласился считать себя глупее корыстного священника и невежественного фанатика, проповедующих ложь и фантазии?