Письма к Евгении или Предупреждение против предрассудков

Нам говорят, что загробные муки ужасны, но это никак не вяжется с представлением о божественной благости; нам говорят, что эти муки будут вечными, но это не соответствует представлению о боге справедливом, который должен бы соразмерять наказания с проступками и, стало быть, не может вечно наказывать за мимолетные грехи, имевшие лишь временные следствия. Нам отвечают, что грех против бога - вина беспредельная и что, следовательно, божество, не нарушая справедливости может мстить и карать по-божески, то есть беспредельно. Тогда я скажу, что такой бог не может быть назван всеблагим; что он мстителен, а это свойство всегда доказывает слабость и малодушие. И, наконец, я скажу, что среди несовершенных существ, составляющих человечество, не найдется, пожалуй, ни одного, которое, не побуждаемое ни выгодой, ни страхом, и не будучи безумно, согласилось бы навеки покарать своего обидчика, уже лишенного возможности ему вредить. Калигула (1) находил наслаждение в созерцании мук несчастных, истребляемых им в собственных выгодах. Но какая же выгода богу от мучений, к которым он приговорит грешников? Позабавят ли его эти мучения? Послужат ли эти страшные наказания к исправлению других грешников? Принесут ли какую-нибудь пользу примеры божественной строгости живым, которые не смогут быть свидетелями наказания? Наконец, не будет ли самым поразительным из всех чудес, если тела грешников окажутся в состоянии, не разрушаясь, вечно испытывать предназначенные им страшные муки?

Вы видите, сударыня, что внушаемые нам представления об аде делают бога существом безумным, бесконечно злым и жестоким, не сравнимым ни с каким, даже самым диким, варваром. Ко всему этому еще добавляют, что к осуществлению неумолимого божественного возмездия будут привлечены дьявол и все его приспешники, то есть враги божьи; что они-то и будут приводить в исполнение приговоры над людьми, вынесенные на страшном суде. Вы, конечно, знаете, сударыня, что всеведущий бог заставит свои творения для чего-то отчитываться перед ним во всех делах и поступках, которые ему, однако, заранее были известны; мало того, что бог судит каждого человека в отдельности после смерти; он произведет еще генеральный суд: восседая на развалинах вселенной с участием многочисленного божественного синклита, бог торжественно утвердит приговор всему человечеству, собранному, чтобы выслушать это решение.

Что же, однако, в ожидании этого знаменитого суда будет с душами людей, расставшимися с телами до воскресения этих тел? Души праведников направятся прямым путем в рай наслаждаться вечным блаженством; что же касается участи душ, погрязших в преступлениях и грехах, то на сей счет все знающие богословы, столь хорошо осведомленные обо всем, происходящем в загробном мире, сами еще не могут прийти к полному единомыслию. Католические богословы утверждают, что души, от которых бог еще не окончательно отвратил свой лик, будут помещены в некое место, где, претерпевая жестокие пытки, они завершат искупление грехов, еще тяготевших над ними в минуту смерти. Если верить этой прекрасной доктрине, столь выгодной нашим священникам, для некоторых, еще недостаточно очищенных душ бог счел удобным соорудить раскаленную печь вместо того, чтобы оставить их еще на несколько лет соединенными с телами и дать им время раскаяться и заслужить вечное блаженство еще на земле. На этих странных представлениях и зиждется догма чистилища, которую каждый добрый католик должен принимать на веру для выгоды святых отцов, разумеется, оставивших за собой право своим заступничеством перед справедливым и неизменным богом добиваться освобождения из чистилища душ, самим же богом приговоренных к необходимому, с его точки зрения, очищению.

Что касается протестантов, которые, как известно, слывут за еретиков и безбожников, так как отказываются от этих доходных статей католических богословов, то они думают, будто каждый человек подвергается окончательному суду в самый момент смерти, после чего тут же по приговору божества отправляется в обители славы или на вечные адские муки. Значит, душа, представляющая собой бесплотный дух, лишенный органов ощущения и чувств, даже и не воссоединившись с телом, оказывается способной подвергнуться действию огня. Некоторые богословы, правда, утверждают, что адский огонь это огонь духовный, совершенно, стало быть, отличный от материального; трудно, однако, представить себе, чтобы почтенные богословы имели хотя бы малейшее понятие о духовном огне или о том невыразимом блаженстве рая, которое, конечно, как и адские муки, надо понимать духовно.