Письма к детям

Пожалуйста, передай привет от меня Эви и Джесси и скажи Эви, что ее письмо холодное и резкое, чтобы не сказать грубое. Но я знаю, что сердце у нее мягкое и попытаюсь простить ее. Скажи Джесси: я очень рад тому, что рука у нее снова в полном порядке.

Я умолил Эдит Денман нарисовать для меня твой портрет, на котором ты была бы одета, как в тот памятный день, когда ты, к своему несчастью, поранила ногу, а я, к своему счастью, оказался поблизости и смог помочь тебе. Не будь злюкой и не говори ей, чтобы она не рисовала портрет! Если же ты все же рассердишься из-за этого, то, пожалуйста, сфотографируйся, прежде чем у тебя пройдет злость: я хочу посмотреть, как выглядит твое лицо, когда ты сердишься!

Пишу в страшной спешке: у меня всего лишь несколько свободных минут в перерыве между двумя лекциями.

Надеюсь, тебе понравились фотографии. Когда-нибудь я возьму Джесси в театр и подарю фотографию и ей...

Агнес Халл

Крайст Черч, Оксфорд 2 ноября 1879 г.

Милая!

Я уверен, что ты сможешь увидеть пьесу еще до того, как пройдет много времени. Вот как я об этом узнал: 1889 год будет длинным (365 дней — это действительно «много времени», как мне кажется), и я думаю, что тебе по всей вероятности удастся посмотреть «Гамлета» до наступления 1889 года. Сейчас ты слишком маленькая, а к 1886 году станешь достаточно взрослой, и тогда мы разработаем с тобой план посещения «Лицеума».

Не удивило ли тебя мое обращение в начале письма? Думаю, оно вызвало у тебя сложное чувство, своего рода смесь удивления и негодования. (Очень важно, чтобы негодование не переходило в грубость.) Несколько месяцев назад я также был несказанно удивлен, получив от одной дамы из Оксфорда письмо, которое начиналось словами: «Мой милый!» Я прочитал его вне себя от изумления, полагая, что оно прислано мне в шутку, но вскоре догадался, что письмо предназначалось не мне. Позднее я обнаружил, что эта дама написала и отправила той же почтой письмо своему мужу, перепутав конверты. Думаю, что ты уже давно догадалась по началу этого письма, что в действительности оно предназначалось другому лицу; но потом я передумал и закончил его, как письмо тебе. Должен ли я признаться, кто это «другое лицо»? Ну хорошо, если ты обещаешь держать все в секрете. Это лицо (ты уверена, что не выдашь тайну?) — мисс Гисборн, та дама, которая придумывает разные правила для маленьких Беллов. Я думал, что нам с ней лучше всего скрывать нашу дружбу, пока мы находимся в Истберне из опасения, что ты станешь ревновать. Я проникся к ней симпатией с тех пор, как услышал, какие превосходные правила она сочиняет для детей, которые имеют обыкновение снимать башмаки и чулки. В этих правилах столько здравого смысла!

Неизменно любящий тебя Ч. Л. Д.

Р. S. Привет Алисе. Я напишу ей о мышках через день или два. Мне хочется, чтобы ты и Алиса прочитали «Гамлета» и «Венецианского купца». Интересно, какая из этих двух пьес понравится тебе больше. Надеюсь, тебе понравилась монограмма, которую я придумал для тебя.

Агнес Халл

Крайст Черч, Оксфорд 26 ноября 1879 г.

Дорогая моя!

Ты очень жестока. Мне так понравилось начало твоего письма, а затем почти напрочь лишила меня радости, признавшись, что любишь меня потому, что я обещал сводить тебя в «Лицеум». Не нужна мне такая любовь! Станешь ли ты дорожить привязанностью кошки, которая мур-лычит и трется о ноги, пока ей известно, что в буфете есть сливки?

Пожалуйста, напиши мне в следующий раз такое письмо, какое ты написала бы, если бы никакого «Лицеума» вовсе не было. И, пожалуйста, приготовься сходить со мной в «Лицеум» на дневной спектакль 20 декабря, потому что, как ни странно, у меня оказались два билета и я все думал, кому бы предложить лишний билет. В тот день я буду возвращаться из Хэтфилда в Гилдфорд, поэтому не обращай внимания, если мои манеры сначала покажутся тебе немного заносчивыми. Дело в том, что там, откуда я прибуду, я вращался в обществе лордов и леди, поэтому мне будет нелегко снисходить к нетитулованному ребенку! Но это быстро пройдет, и мой подбородок опустится до обычного уровня. Надеюсь, ты не очень испугаешься приехать без Алисы? А я прихвачу немного сена, чтобы дать тебе пожевать, если ты захочешь упасть в обморок.

Бесконечно много приветов и поцелуев Эви и Джесси. Боюсь, что писать «и то же тебе» бесполезно: если я никогда не кончу целовать Эви и Джесси, то как я смогу начать целовать тебя?

Твой любящий друг Льюис Кэрролл

Эдит Блейкмор

Крайст Черч, Оксфорд 30 ноября 1879 г.

Дорогая Эдит!

Каким лентяем ты, должно быть, считаешь меня за то, что я так долго не высылаю тебе фотографию. Но в действительности я очень занят: ведь мне приходится писать целые груды и даже полные тележки писем. Я так устаю, что ложусь спать ровно через минуту после того, как встану, а иногда даже за минуту до того, как встану! Слышала ли ты, чтобы кто-нибудь так уставал?

Не вздумай отвечать мне на это письмо: помни, что ты меня уже поблагодарила за фотографию заранее.

Твой любящий друг Ч. Л. Доджсон

Агнес Халл