Письма

Я не подавал о себе вестей с тех пор, как мы отправились в лагерь, да и действительно мне бы это не удалось при всем моем желании; вообразите себе палатку в 3 аршина в длину и ширину и в 21/2 в вышину, в которой живет три человека со всем снаряжением, со всеми доспехами, как: сабли, карабины, кивера и проч., и проч. Погода была отвратительная, из-за бесконечного дождя мы бывало по два дня сряду не могли просушить свое платье. Тем не менее эта жизнь мне до некоторой степени нравилась. Вы знаете, дорогой друг, что у меня всегда было вполне определенное пристрастие к дождю и грязи и теперь, слава богу, я насладился ими вдоволь.

Мы вернулись домой, и скоро начинаются наши занятия. Единственно, что придает мне сил — это мысль, что через год я офицер. — И тогда, тогда… Господи! Если бы только вы знали, что за жизнь я собираюсь вести!.. О это будет чудесно: во-первых, причуды, всякого рода дурачества и поэзия, утопающая в шампанском; я знаю — вы возопите; но, увы, пора моих грез миновала; нет уже и поры, когда была вера; мне нужны вещественные наслаждения, ощутимое счастье, счастье, за которое платят золотом, счастье, которое носят в кармане как табакерку; счастье, которое обманывает только мои чувства, оставляя душу в покое и бездействии. Вот что мне теперь нужно, и вы видите, дорогой друг, что с тех пор, как мы расстались, я несколько изменился. Когда я увидел, как улетели прекрасные мечты, я сказал себе, что не стоит создавать новые. Куда лучше, думал я, научиться жить без них. Я попробовал; я походил на пьяницу, который мало-помалу старается отвыкнуть от вина! Мои усилия были не напрасны и вскоре в прошлом я видел только программу незначительных и весьма обыденных приключений. Но поговорим о другом. Вы пишете, что князь Т. и ваша сестра, его супруга, остаются весьма довольны друг другом; я не вполне этому верю, так как думаю, что знаю характер обоих; ваша сестра, как кажется, не очень склонна подчиняться, а муж, по-видимому, также не ягненок! Я надеюсь, что это неестественное затишье продолжится как можно дольше, но я не могу предсказать ничего хорошего. Не то, чтобы я находил в вас недостаток проницательности, но мне сдается, что вы не захотели сказать всего, что вы думаете; и это вполне естественно, потому что теперь, если мои предположения верны, вам не придется даже сказать: да. Что поделываете в деревне? Каковы ваши соседи: занимательны ли они, любезны ли, много ли их? Вот вопросы, в которых, как вам покажется, нет никакого серьезного умысла.

Через год может быть приеду с вами повидаться. И какие перемены меня ожидают? Узнаете ли меня и захотите ли узнать? И какую роль буду играть я? Будет ли это для вас приятной минутой или же приведет обоих в замешательство? Ибо, предупреждаю вас, я уже не тот, я и не чувствую, и не говорю как прежде, и бог весть во что превращусь через год. Моя жизнь доселе была целью разочарований, а сейчас они вызывают во мне смех и над собой и над другими, я только слегка коснулся удовольствий жизни, и не насладившись ими, чувствую пресыщение.

Но это очень грустная тема; постараюсь в другой раз к ней не возвращаться. Когда вы вернетесь в Москву, известите меня, дорогой друг… я надеюсь на ваше постоянство; до свиданья.

М. Лер…

Р. S. Привет от меня кузине, если вы напишете ей; ведь я слишком ленив, чтобы самому сделать это.

M. Л. Симанской

<Петербург, 20 февраля 1834 г.>

Ma ch`ere cousine! Je me rends avec extase `a votre aimable invitation, et certainement je ne manquerai pas de venir f'eliciter mon oncle d’abord apr`es diner, car — pour mon grand d'esespoir mon cousin Stolipine est mort avant hier, — et je suis s^ur que vous ne trouverez pas mal que je me prive du plaisir de vous voir quelques heures plus t^ot, pour aller, remplir un devoir aussi triste qu’indispensable. — `A vous pour toute la soir'ee et toute la vie.

M. L.

Перевод

Дорогая кузина! Я с восхищением принимаю ваше любезное приглашение и конечно не премину прийти поздравить дядю, но только после обеда, потому что, к великому моему отчаянию, мой кузен Столыпин умер позавчера, — и я уверен, что вы не осудите меня за то, что я лишаю себя удовольствия видеть вас на несколько часов раньше, выполняя долг и печальный и необходимый: — преданный вам на весь вечер и на всю жизнь М. Л.

M. А. Лопухиной

S.-P'etersbourg. Le 23 d'ecembre <1834 г.>