Письма

– Пора, – она поцеловала племянницу в лоб и начертила на нем знак благословения. – Не бойся, Найраторики, Луна любит тебя.

– Погоди! – встревожился Чарльз. – Она что – уходит? И мы останемся тут одни?

Ну вот – внезапно еще одна проблема! Кари вздохнула, уже предчувствуя, что сейчас придется убеждать мужа, что это совершенно безопасно. Год на севере сделал его параноиком относительно безлюдных мистических мест.

– Так надо, Маккензи. Небесная волчица приходит к одиночке. Вы останетесь здесь на сутки.

– Мне это не нравится, – заявил оборотень. – А если что-то случится?

– Ну что может случится?! – сердито спросила Кари. Убеждать этого перестраховщика не было ни малейшего желания.

– Да что угодно! Нападут хищники или беглые каторжники.

– В Маррейстоуне нет каторжников, а звери обходят Меокуэни стороной. Мы разве что замерзнуть рискуем, но на этот случай есть запас еды, дров и теплой одежды.

– Все равно мне это не нравится, – Кари успела достаточно узнать Чарльза, чтобы понять, что сейчас он откажется участвовать. И никаких уговоры, никакие убеждения не помогут. Ее муж умел быть просто фантастически упрямым, хуже самой Кари.

– А если я оставлю тебе вот это? – с усмешкой спросила тетка Ванда.

– Ну…

Молчание, а потом одобрительный возглас. Да что они там делают, в конце-концов?!

– Они закляты, чтобы пробивать любые щиты.

– Да, впечатляет, – задумчиво согласился оборотень. – Но я не уверен, что даже с ними смогу защитить Кари.

– Не давай воли пустым страхам, волк Маккензи. Здесь нет угрозы, долину охраняют духи. Я дала тебе ножи только для твоего спокойствие.

– Ножи?! – не выдержала Кари.

– Метательные, – судя по звуку он подкинул один в воздух. – Отличный баланс.

Кари вздохнула. Мальчишка… Он же владеет боевой магией, а она куда опаснее ножа.

– Я ухожу, – объявила тетка. – Проси лучше, Найраторики, и Луна услышит тебя.

***

Кари вслушивалась в звук ее шагов пока тот не затих окончательно, а потом встала. Глубоко вдохнула, чувствуя, как сила свободно бежит по телу. От земли исходил жар, а лицо остужало дыхание зимнего ветра с горных вершин. Искра магии слетела с руки, упала на подготовленное для огня ложе, и над кострищем взвилось пламя. Волчица встряхнула распущенными волосами, взяла в руки бубен.

Глухой тяжелый звук повис над долиной. Руки вспоминали привычный ритм, тело двигалось и действовало само, словно отдельно от Кари. Она приплясывая прошлась вокруг костра, ловя ритм. Дыхание в такт дыханию мира. Движение созвучное движению стихий.

О Луна, великая Праматерь волков, седая небесная волчица, к тебе взываю! Взываю здесь, в сердце гор, стоя на своей земле. И да будут свидетелями духи подземного огня, и духи недр в том, что договор, заключенный между волчьим племенем и Меокуэни не нарушен. Год за годом отпрыски рода Маккуин поют эту землю своей кровью в обмен на силу.

Отступила, ушла в тень хладнокровная выдержанная леди, перспективный ученый с мировым именем. В окружении горячих источников у костра извивалась и танцевала дикая волчица, дитя гор. Как танцевали ее прародители, задолго до того, как в мир пришли анхелос и демоны. За тысячи лет до того как из раскрывшихся в небесах Врат на землю слетел Закон, Государство и Цивилизация на черных кожистых и белых лебединых крыльях.

О, Луна, великая небесная мать, к тебе взываю! Услышь дитя свое!

Кари скользнула за грань легко, буднично. Словно не прошло почти десяти лет с тех пор, как она последний раз брала в руки бубен. Лунная тропинка пружинила под лапами, уводя все дальше вверх, в край небесной охоты, где однажды встретятся все волки. Колкие звезды – далекие и чуждые – светили сквозь призрачное тело, тонкая шлейка свисала с шеи путеводной нитью, обещая привести обратно к оставленному у костра телу.

Дорога вывела к реке. Крутые берега и русло, заполненное мерцающим туманом, сквозь который проглядывают звезды.

Облитая серебром лунная волчица дремала в реки. При появлении Кари она только сердито дернула ухом. Огромная, больше самой высокой горы в Маррейстоун. Величественная. Грозная.

Кари упала на брюхо и заскулила.

Волчица медленно открыла правый глаз. Янтарно-желтый и лишенный зрачка, как луна в полнолуние.

Под этим взглядом Кари ощутила себя обнаженной. Прозрачной, пугающе открытой. Все ее чаяния и мечты, глупые обиды и эгоистичные мысли лежали перед Небесной волчицей как на ладони. Не было нужды в словах, Праматерь читала в сердце.

– ТЫ ПРИШЛА ПРОСИТЬ.

Да. Пришла просить за своего волка. Он тоже из твоего народа, и он не заслужил того, чтобы стать калекой в двадцать пять лет.

– Я НЕ ВМЕШИВАЮСЬ В ВАШИ ДЕЛА, ДИТЯ.

От этих слов сердце сжалось, а дыхание сбилось. Кари утратила ритм, нить натянулась, утаскивая ее назад, к телу. Река, призрачный берег и сама Праматерь-волчица зарябили в воздухе. Взвыв, Кари вцепилась клыками в зыбкую плоть небесного чертога.

Нет-нет-нет! Она не для того проделала весь этот путь, чтобы вернуться ни с чем!

– ТЫ ОЧЕНЬ УПРЯМА, ДЕВОЧКА.

Ей показалось, волчица произнесла это с гордостью. Кари поклонилась и снова заскулила.