Письма

– Я хочу видеть своего мужа, – повторяла Кари – негромко, но упрямо, всем своим видом давая понять, что не уйдет. Что единственный способ избавиться от нее – это увести силой и запереть.

К счастью, охранник на такую вольность по отношению к супруге майора Маккензи не решился.

По словам медсестер Чарльз еще спал, и Кари заняла место напротив его палаты. Чуть позже к ней присоединилась Бриджит в компании завтрака. Подчиниться ей было проще, чем спорить, поэтому Кари запихнула в себя бутерброды и яблоко, не чувствуя вкуса, словно они были сделаны из картона.

Наконец, когда стрелки на наручных часах уже приближались к десяти, ей дозволили войти в палату.

Чарльз лежал на кровати в окружении запахов бинтов и болезни. Его аура потускнела, налилась красным, а на уровне третьей чакры чернело жутковатое пятно. Кари снова остро пожалела, что не может увидеть его так, как видят обычные люди.

– Привет… – она попыталась выдавить улыбку, но получилась только жалкая гримаса.

– Привет, – тяжело откликнулся он. – Ты уже знаешь?

– Знаю.

Паралич – перебит позвоночник в районе поясничного отдела. Яд нибблера проник в ткани и нервы, регенерация невозможна. Это навсегда.

Думать об этом было больно. Неужели ее Чарльз – такой сильный, уверенный в себе, надежный – никогда не сможет сам встать с кровати?

Жестоко. Так жестоко, так несправедливо, что поверить в это до конца не получалось.

– Вот что называется “не судьба”, – кажется, он пытался пошутить, но в его голосе звучало слишком много горечи. – Недолго я был твоим мужем, Луна моя.

– Ты и сейчас мой муж.

Она медленно подошла, опустилась на край кровати, потянулась ладонью к его щеке. Он накрыл ее в ответ, поцеловал. Как тогда, когда признался в своих чувствах.

– Я теперь совершенно бесполезен в этом плане. Да и вообще бесполезен.

– Не говори так.

– Почему нет? Правда – горькая штука, но я отвык врать себе. Если захочешь уйти, я не буду тебя держать, так и знай. Только намекни…

Мгновенно вспыхнул гнев, выжигая из сердца отчаяние, тоску и бессилие. Кари отдернула руку, размахнулась и отвесила ему пощечину.

– Вот какого ты мнения обо мне?! – голос дрожал от ярости до того жгучей, что от нее можно было прикуривать. – За какую же дрянь ты меня считаешь?! Подлую, мелкую, корыстную дрянь.

– Я не…

– Не смей оскорблять меня, предлагая подобное, Чарльз Маккензи! – она подалась вперед, вцепилась в его плечи.

В ответ он взял ее лицо в свои ладони. И поцеловал.

– Луна моя, я никогда не считал тебя корыстной. Просто… Зачем тебе муж-калека?

– Затем что я люблю тебя, идиота! – прорычала Кари, цепляясь за свою ярость, как за соломинку. Потому что альтернативой ярости были слезы. Громкие позорные рыдания в голос, с подвиваниями.

И может она бы и не постеснялась так разреветься при Чарльзе, но не сейчас. Ему и так в сто раз тяжелее, чем ей.

– Ты же понимаешь, что это навсегда? – от боли в его голосе перехватило дыхание.

Кари помотала головой.

– Это не может быть правдой! – твердо ответила она. – Мы отправимся в столицу, покажем тебя лучшим целителям. Вот увидишь: самое большее через месяц ты встанешь на ноги!

ГЛАВА 14

Руки легли на обод колес. Чарли надавил на ручки, посылая коляску вперед, подъехал к панорамному окну.

Высоко. Двадцать второй этаж. А внизу площадка, выложенная мозаичной плиткой. Если, скажем, протаранить стекло и устроить себе скоростной спуск, даже регенерация оборотня не спасет.

Он представил лица родителей, когда им сообщат о происшествии, и устыдился.

Живут же как-то другие – без рук, без ног. Кари вон всю жизнь прожила почти слепой, и ничего. А он развесил сопли.

Это все от безделья – дурь в голову лезет. Ему нужно хоть какое-то занятие, чтобы не ощущать себя бесполезным обрубком. Чтобы не свихнуться от навязчивых мыслей, не прокручивать сотни раз в голове тот злополучный день, не спрашивать себя, что он мог сделать, чтобы не допустить…

Ничего не исправить. И могло быть хуже. Если бы Чарли не успел, и нибблер добрался до Кари…

Надо было запереть ее, запретить своей властью любые передвижения за пределы базы. Пусть бы обижалась, пусть возненавидела его за это. Зато была бы в безопасности.

Впрочем, что теперь кусать локти?

Надежды не осталось. Армия торжественно сопроводила майора Маккензи на пенсию по инвалидности. Были приторные речи, от которых во рту остался кислый привкус, и энергичное рукопожатие генерала Стоуна. Вспышки спектрограферов, сотни вопросов от папарацци. Утомительное внимание прессы – еще бы, сразу две такие сенсации. Майор Маккензи, национальный герой, превратился в калеку, а перед этим успел заключить брак с Кари Маккуин. Да-да, той самой Кари Маккуин, которую журнал “Персона” назвал женщиной года.

Были слезы на глазах матери, отец – какой-то постаревший, с ранней сединой. И младший брат – так удивительно похожий на самого Чарльза. Неловкие разговоры и еще более неловкое молчание перед тем, как он попросил их уехать. Мать совершенно точно обиделась.