Пища богов

Между тем, среди широкой публики Уинклс сделался главным авторитетом по вопросу о «Пище для рекламы», несмотря на свое неполное с нею знакомство. Он писал письма и статьи о ее употреблении, делал в медицинских обществах и клубах доклады, говорил в частных кружках, всюду выставляя себя главным инициатором и вождем всего дела. В брошюре своей «Правда о „Пище для рекламы“» (с легкой руки «Панча», теперь все ее так называли) он свел все хиклиброуские происшествия почти к нулю и доказывал, что значение Пищи слишком преувеличивается, что дети от нее растут действительно, но что глупо было бы считать этот рост безграничным. До тридцати семи футов никто не дорастает, конечно, — это преувеличение.

В интимном кружке Бенсингтона все, наконец, ясно поняли, что Уинклс добивается сохранения состава Гераклеофорбии в тайне и деятельного участия в ее изготовлении и продаже. И Редвуду, и Бенсингтону он постоянно говорил, что «Пища богов» — великое дело, что она открывает большие перспективы, но что «надо же, наконец, обставить ее приготовление надлежащим образом». В один прекрасный день он даже решился прямо спросить, как приготовляется Гераклеофорбия.

— Мы обдумали ваши слова, — сказал Редвуд.

— Ну и что же? — спросил Уинклс, видимо, обрадовавшись.

— Вы правы: Гераклеофорбия — такое вещество, которым легко злоупотреблять.

— Но… но какое же отношение имеет это к моему вопросу? — спросил опешивший Уинклс.

— Прямое, — сухо ответил Редвуд.

Два дня Уинклс обдумывал этот ответ, а на третий явился к Редвуду и заявил, что не может кормить его сына порошками, состава которых не знает. Это было бы равносильно размахиванию ножом в темноте. Теперь в свою очередь задумался Редвуд.

— А слышали вы, — сказал Уинклс, переменив предмет разговора, — что Общество Борьбы с «Пищей для рекламы» состоит уже из нескольких тысяч членов? Оно теперь составляет проект билля (проведение которого охотно взял на себя молодой Катергам) и уже образует местные комитеты, чтобы влиять на избирателей и кандидатов. Этим биллем они хотят добиться запрещения изготовления и продажи Гераклеофорбии без специального позволения, а кроме того, они требуют тюремного заключения для всякого, кто рискнет давать «Пищу для рекламы» (вы знаете, что они ее так называют?) лицам, не достигшим двадцати одного года… Но ведь, кроме этого Общества, есть еще и другие, самые разнообразные. Говорят, Общество Охраны Нормальных Размеров намерено выбрать председателем Фредерика Гаррисона, того, который написал против нас брошюру, где доказывает, что «Пища для рекламы» не совместима с общепринятыми теперь взглядами Огюста Конта на человечество. «Мысль о Пище, — говорит он, — достойная самых темных периодов семнадцатого столетия, и в голову не приходила Конту, что может служить неопровержимым доказательством ее зловредности. Кто хорошо понял Конта, — говорит он…»

— Но ведь не хотите же вы сказать… — перебил Редвуд, порядочно струсивший, несмотря на свое презрение к Уинклсу.

— О, они, конечно, ничего не добьются, — прервал последний, — но ведь с общественным мнением шутить все-таки не приходится. Большинство голосов имеет свою цену. Всем известно, что вы открыли довольно-таки опасное вещество, а к опасности, как вы знаете, нельзя относиться индифферентно. Никто не верит, разумеется, в тридцатисемифутовых гигантов, которые не войдут не только ни в один дом, но даже и в церковь, а все-таки нельзя об этом не подумать. Вы сами видите, что в вашем открытии есть нечто… нечто необыкновенное, исключительное…

— Да ведь это есть во всяком открытии, — возразил Редвуд.

— Ну, как бы то ни было, публика беспокоится. Катергам не упустит случая напасть на нас, если выйдет еще какой-нибудь казус. По-моему, этого не должно быть.

Уинклс прошелся по комнате, как бы желая опять поднять вопрос о тайне, но потом, должно быть, раздумал и ушел.

Ученые молча глядели друг на друга, очевидно, и без слов понимая, в чем дело.

— Будь что будет, — сказал наконец Редвуд спокойно и решительно, — а я стану кормить моего Тедди нашей Пищей из собственных рук.

3

Несколько дней спустя Редвуд прочел в газетах, что премьер-министр собирается назначить комиссию для рассмотрения вопроса о «Пище для рекламы», и тотчас же побежал с этим известием к Бенсингтону.

— Уинклс, кажется, старается испортить нам все дело, — сказал он, — играя на руку Катергаму с компанией. Он только запугивает публику своей болтовней. Этак он может помешать нашему исследованию. Уж и теперь он наделал мне немало хлопот с моим мальчиком.

Бенсингтон выразил сомнение в злонамеренности Уинклса.

— А вы заметили, с каким удовольствием он называет Гераклеофорбию «Пищей для рекламы»? — возразил Редвуд.

— Мне не нравится это название, — сказал Бенсингтон.

— А Уинклсу, должно быть, нравится.

— Не сам же он его выдумал?

— Выдумал не сам, но считает, вероятно, вполне подходящим.

— Если эта бессмысленная, невежественная, смешная агитация не прекратится… — начал было Бенсингтон.

— Я только знаю, что мой мальчик не может обойтись без Пищи, — прервал Редвуд, — и что бы ни случилось…