Пируэты (не) для слабаков

– Заметно. Я пойду на улицу окачусь из ведра, а вы сообразите что-нибудь на стол. Бабка Маруся там что-то наготовила. Поройтесь в холодильнике.

– Да мы привезли с собой, – Алекс заметно нервничал, как первоклассник на линейке.

– Привезли – хорошо. Накрывайте, – Дмитрий вышел в кухню и присвистнул. – Нормальная поляна. Всё вискарик потягиваешь?

– А ты не любишь? – Алекс вышел вслед за отцом.

– Я не пью уже десять лет.

Геля задержалась в комнате, увидев возле телевизора, напротив кровати, большой альбом с фотографиями. Она дёрнула за веревочку торшер и пролистнула несколько страниц. Сначала шли фотографии молодого Дмитрия на заре его спортивной карьеры. Потом пошли фото маленького Алекса и ни одной фотографии его мамы.

– Ты чего тут застряла? – выглянул Алекс из-за занавески.

Геля вздрогнула, словно её застали за чтением секретных документов.

– Да вот нашла, не удержалась.

– Потом глянешь, – нетерпеливо кивнул Алекс. – Помоги стол накрыть.

– Иду, – Геля торопливо захлопнула альбом и оттуда выпорхнула оборванная наполовину фотография. Геля подняла её и поднесла к свету. С цветной картинки смотрела красивая темноволосая девушка с печальными карими глазами. Её лицо показалось Геле знакомым. На обратной стороне стояли дата и имя: «1962, Мариночка любимая».

– Ты идёшь? – показалась снова голова Алекса.

– Кто это? – развернула Геля к нему фотографию лицом.

– Мать моя, – буркнул Алекс и появился в комнате целиком. Он забрал у неё фото, сунул в альбом и, взяв Гелю за руку, увлёк за собой.

* * *

Светит солнышко на небе ясное,

Цветут сады, шумят поля.

Россия вольная, страна прекрасная,

Советский край, моя земля!

Женщины допели последний припев, и бабка Маруся сняла с колен аккордеон:

– Засиделись мы у тебя, Евсеич! Спасибо за хлеб да соль. Пора и честь знать.

– Ох, заслушался я вас, – отец поднялся и подбросил в печку дров, – посидели бы еще, бабоньки, про Севастополь споём.

Он поставил чайник и снял со стены сушёный пучок травы.

– А я бы Таганку послушал, – Алекс развалился в кресле, зажав наполовину пустой стакан в руке и осоловело посматривал то на отца, то на Гелю. Она разрумянилась, подпевая соседкам. Сколько он ни дарил ей мехов и бриллиантов, они и близко так её не радовали, как этот старушечий квартет.

– Не те уже руки, концерты-то играть, – улыбнулась Маруся и, кряхтя, поднялась. – На Рождество допоем. Зина вон уже носом клюет, Вальке хлеб завтра с утра принимать в лавке, Семёновне корову доить.

– Да, Маруся, просплю – деревня без хлеба останется. – Валентина поправила на покатых плечах цветастый платок и кивнула на Алекса: – Евсеич, Лешка-то какой красавец вырос. Девочку ладную завел. Даже не верится, что ты скоро дедом станешь.

– Никого сия чаша не миновала. Только где они – внуки эти. Сейчас приберём, да почапаем, – ворчала Семеновна, собирая грязные тарелки и миски одна в одну. Геля взялась ей помогать. Зина зевнула и закуталась в белую пуховую шаль:

– Мерзлявая я стала, спасу нет. Хорошо посидели. Спасибо!

– Тёть Валь, – Алекс не сдержал улыбку. – А помнишь, как ты меня мороженкой кормила в тайне от отца и сок наливала бесплатно?

– Помню, – Валентина потрепала его по волосам. – Кто б тебя еще побаловал?

– Колбы эти здоровенные остались у тебя? – Алекс допил виски и потянулся за бутылкой, стоящей на полу.

– Да пылятся в кладовке. Сейчас времена – только если воду из них наливать. – Морщинки лучиками разбежались из уголков светлых глаз Валентины. – Хочешь подарю?

– Хочу.

– Виски будешь из них цедить? – Отец весь вечер сдерживался и не цеплял Алекса. Но всё хорошее когда-нибудь кончается.

– Детям своим советское кафе дома устрою, – ответил Алекс и снова обратился к Валентине, почмокав губами: – А еще помню клюкву в сахаре. Ничего вкуснее не ел тогда!

– Геля, посиди, намоем мы! – Маруся перехватила у неё стопку грязной посуды и вручила её Вале. – Хватит трындеть. Займись делом.

– Вот ведь ты командирша какая! – Отец прижал сухонькую Марусю к груди.

– А как с ними иначе? Не пнёшь – до утра не подымутся.

– Муж, я пойду прилягу? – Геля присела на подлокотник кресла. – Голова кружится.

– Мне нравится, когда ты так меня называешь, – Алекс погладил ее по спине. – Сейчас поедем.

– Куда ты поедешь пьяный? – в недоумении уставился на него отец.

– Да я пьяный лучше трезвого вожу, – ухмыльнулся Алекс.

– Ты уверена, что за того парня собралась замуж? – отец протянул Геле руку. – Пойдем, я тебя как королеву устрою.

– Спасибо, – она вложила свою хрупкую ладошку в его ладонь и обернулась к Алексу. – Если соберёшься всё-таки ехать, то без меня. Не хочу холодной в ремнях болтаться.

– С этим парнем я тебя один на один не оставлю, – Алекс икнул и хлопнул Гелю по заднице. – Так что иди, грей постельку.

– Семёновна, завари чайку, – распорядился отец и увёл Гелю на второй этаж. Алекс терялся в догадках, куда отец определит Гелю. «Комната Марины» давно превратилась в музей, а в его бывшей комнате стояла кровать слишком узкая для двоих.