Пируэты (не) для слабаков

Яблочный пирог, сладкий черный чай и болтовня соседки убаюкивают. Но расслабляться рано. Железная коняшка под окном может выдать меня. Окна, наполовину заклеенные фольгой, надежно хранят меня не от солнца. Я нажимаю на пару кнопок под подоконником, и его крышка медленно поднимается. Сейф Конни сотворил собственноручно. Я улыбаюсь. Перетянутые резинками пачки денег, пистолет, драгоценности и документы хранятся здесь как в Швейцарском банке. Я вытаскиваю несколько купюр, одеваюсь и, собрав последние силы, отгоняю машину в давно пустующий гараж отца. Обратно я возвращаюсь на такси.

– Мишка, узнал? Мне нужна помощь твоя, – звоню я знакомому парнишке из военно-медицинской академии.

– Катюша?

– Она самая. Захвати свой походный чемоданчик и приезжай.

Я диктую адрес. Не могу утверждать, что Михаил поверил в мой рассказ про напавших на меня в ночи бандитов. Он относится к людям, которые не задают лишних вопросов. Тем более что я помогла отправить его маму на лечение в Германию.

Своим родителям я вру, что уезжаю в Прибалтику и с чистой совестью исчезаю из жизни. Месяц я провожу в постели под чутким наблюдением моего приятеля, не рискуя выходить на улицу. Мысли о Волке я гоню прочь, но он приходит ко мне во снах.

В конце ноября мы с Михаилом покупаем «восьмерку». Я прошу его оформить машину на себя и выписать мне доверенность. Подъехав к старому ДК, где базируется наше шоу, я поднимаюсь по ступеням и с замиранием души переступаю порог. Знакомые стены, знакомые афиши. Комок подступает к горлу, но я сдерживаю слезы. Черный парик и макияж меняет мою внешность до неузнаваемости. У вахтерши я выведываю, что администратор наш умер от инфаркта в день, когда меня похитили. Нашли его утром в машине. Танцовщиц после рокового представления бандиты увезли с собой и больше их никто не видел. Парни разбежались. А приму – меня то есть – убили прямо здесь, а тело забрали с собой. Милиция покрутилась денек-другой и больше не появлялась.

Я возвращаюсь домой и прибираю бутылку коньяка. На следующий день мне здорово влетает от Михаила. И тут же мы нарезаемся вместе.

Глава 20

Геля зачеркнула на календаре тридцатое декабря и погладила себя по животу. На четырнадцатой неделе, он еще не округлился, но от него шло фантастическое тепло. Хотя, вполне возможно, что Геле это просто казалось. Вот уже третий месяц новая жизнь теплилась внутри нее. «Мой дорогой малыш, я так жду тебя, – Геля посмотрела на маркер в руке – чёрным дням придет конец!». Она оглядела комнату, раздумывая, где поставит кроватку. Книжный шкаф из красного дерева со стеклянными дверцами, заполненный её любимыми книгами, в тон платяной шкаф с зеркалом, набитый новыми нарядами, рабочий стол со швейной машинкой, полки с яркими ящиками для рукоделия и кассетным магнитофоном, трюмо, уставленное разноцветными флаконами дорогих духов и элитной косметикой, полуторная кровать с балдахином из светлого льна, удобное кресло с табуреткой для ног и столиком-торшером, на котором неизменно стояла ваза с цветами. Хрустальная люстра со множеством висюлек освещала мягким светом эту темницу без окон. Их заменял портрет хозяина дома в полный рост, выполненный акварелью.

Художнику дважды пришлось восстанавливать картину после вандального нападения. Геле эта «мазня» жутко не нравилась, но она научилась не замечать навязанное ей «произведение искусства» и больше не дорисовывала ни рогов, ни копыт, ни хвоста для завершения образа. Но сейчас перед картиной стояла наряженная елка, чей хвойный аромат напоминал о некогда любимом празднике, и взгляд время от времени всё-таки останавливался на портрете. Вот и сейчас: «Давно не виделись, сэр-дурак-красный-пиджак!» Мысли о детской кроватке вылетели из головы. Геля чертыхнулась, подошла к трюмо и опустилась на стул перед ним.

Грустно взглянув на своё отражение, она сняла колпачок с маркера.

– Жил да был чёрный кот за углом, – пропела она и начала рисовать на лице кошачью мордочку. Спиртовой запах фломастера ударил ей в нос. – и кота ненавидел весь дом! Только песня совсем не о том, как не ла-а-адили люди с котом.

Как всегда, неожиданно загудел вытяжной вентилятор, Геля вздрогнула и последний ус уехал до самого уха.

– Я поседею или заработаю нервный тик! Хуже, чем железом по стеклу, – простонала она и заткнула уши.

Когда звук стих, Геля тоненькой кисточкой покрыла перламутровыми белыми тенями лоб и щёки. Затем взяла расческу и накрутила себе на голове в виде кошачьих ушек две кички. Послышался скрежет ключа, хлопнула дверь и раздался повторный щелчок замка.

– А вот и папочка, – пропел Алекс, но Геля даже не повернулась на его голос. Шаги приблизились, и ненавистный похититель возник в отражении зеркала, встав за её спиной. – Какая смешная мордочка! Новый год будем праздновать завтра, а ты уже сегодня наряжаешься? Смотри, что я тебе принес.

Он положил перед ней на трюмо букет красных роз.

– В моем мавзолее еще старые не завяли, – Геля кивнула в сторону столика, открыла коробку с клюквой в сахаре и закинула конфету себе в рот. – Ты мне деньгами лучше.