Пираты Тагоры

Как только береговая братва перестала огрызаться, имперцы прекратили огонь. Главарь осторожненько просунул бинокль между кустиками полярного стланика, стараясь, чтобы Мировой Свет не бликовал в оптике. Его разбирало любопытство: из головы не шла странная пантомима, разыгранная на имперской посудине каких-то десять-пятнадцать минут назад. Короткие ручки главаря были плохо приспособлены к стрельбе и всякой поножовщине, зато он умел думать. И эта его способность не раз выручала береговую банду из беды.

Главарь был человеком многоопытным. Он прошел не только огонь и воду, но и медные трубы. Никто из его товарищей по мародерскому братству не носил за плечами столь богатого и разнообразного жизненного багажа. И известно ему было больше, чем всем его подельникам, вместе взятым. Начиная от подробностей личной жизни канувших в Мировой Свет Неизвестных Отцов и кончая тремя поэмами Отула Сладкоголосого, которые главарь знал наизусть. И весь жизненный опыт, набранный на жизненном же пути, говорил ему, что имперские моряки так себя не ведут.

Не станет старший морской офицер паясничать на борту боевой лодки, будто в лупарне. Даже если он рехнулся, другие офицеры не позволят ему кривляться и приплясывать в компании чучунской малолетки.

«Допустим, – рассуждал про себя главарь, – прочие мореманы тоже свихнулись. Мало ли… Недостаток кислорода в долгом погружении или утечка из реактора… Но, судя по ответному огню, имперцы вполне адекватны, действуют слаженно и наверняка по команде… Нет, это не безумие…»

Он внимательно всматривался в суету на верхней палубе субмарины. Раненые или убитые офицеры продолжали валяться, зато девчонку имперцы, прикрывая собою, торопливо спрятали в люке. Потом Шкелетик подхватил грузное тело старшего офицера и – откуда только силы взялись у доходяги? – подтащил к надстройке. Через некоторое время присоединил к нему и второго офицера. Старший оставался безвольным, как кукла, а второй еще пытался ерепениться, хотя кровь хлестала из него, как из неумело зарезанной свиньи.

Шкелетик с офицерьем не цацкался. Прислонил их друг к дружке и давай обшаривать. Что он там искал? Документы? Деньги? Неужто брат-мародер? Да, но куда другие морячки смотрят? У них на островах, конечно, человек человеку – цзеху, но ведь не до такой же степени! Нет, тут что-то другое…

Главарь всматривался в манипуляции Шкелетика до рези в глазах. Тот выволок из-за пазухи старшего офицера какую-то… тряпицу не тряпицу, а что-то похожее на сверток. Рассмотрел со всех сторон и даже, кажется, понюхал. Покачал всклокоченной башкой и швырнул в воду. Полез к раненому. Главарю хорошо было видно, что второй офицер корчится от боли, пока Шкелетик его обыскивает. Но вот тощий извлек из-под офицерского комбеза второй сверток и тоже принялся его обнюхивать.

Главарь навел резкость до возможного предела, вглядываясь в странный предмет.

– Массаракш, – прошептал он, разобрав наконец что обнюхивает матросик. – А ну, братва! Сваливаем! Эта рыбка не про наше брюхо… – подумал и добавил: – Пока…

Ему никто не возразил. Привыкли, что этот короткорукий башковитый мужик, прибившийся к банде год назад, знает что делает. Стараясь не высовываться из-за камней, бандиты начали отползать к еле заметной тропке, которая вела к распадку, с трех сторон защищенному отвесными скалами. И никто из негодяев не видел, как с белой субмарины спустили надувную шлюпку и как в нее принялись усаживаться морские пехотинцы со Шкелетиком во главе.

– Полундра, братва! – крикнул часовой, бывший канонир, спрыгивая со скалы.

– Чего орешь?! – взъярился главарь.

– Островные, Облом! Гадом буду!

Главарь и мародеры вскочили, похватали оружие, затоптали костерок.

– Где? – осведомился Облом.

– Да повсюду, почитай… По каменюкам ползут, в натуре – жуки. Окружают!

– Массаракш, – процедил главарь. – Морпехи, братва. Плохо дело. Не уйти нам.

Мародеры загомонили наперебой.

– Почикаем козлов…

– Двух-трех завалим, отступятся…

– Не знаешь ты имперцев, они сами кого хошь завалят…

– Заткнитесь, дефективные! – рявкнул Облом. – Занимай круговую оборону! Меченый, банкуй!

Бывший капрал Боевой гвардии сивоусый Зун Панта, он же Меченый, отмотавший срок за растрату казенных денег, приосанился. Во время действительной военной службы ему, штабному писарю, командовать не приходилось. Другое дело среди этого отребья…

– Слушай мою команду! – заорал он. – На четверки ра-азбе-ери-ись!

Мародеры нехотя разобрались на четыре четверки. Два бандюгана притулились к начальству, то есть к Облому и Меченому. Последний принялся тыкать изуродованным пальцем во все стороны.

– Первая четверка – туда! Вторая – туда! Третья – туда! Четвертая – сюда!

– А пятая? – ревниво поинтересовался уголовник по кличке У курок.

Меченый покосился на главаря, буркнул:

– Пятая в резерве… Выполнять!

Поминая массаракш, мародеры полезли на

скалистый гребень, полукольцом охвативший распадок. Двигались они проворнее всяких жуков, сказывался немалый опыт.

Зун передернул затвор своего карабина, погладил отполированное ложе.