Pink Floyd: Кирпич к кирпичу

РОДЖЕР УОТЕРС: Я никогда не питал никаких иллюзий в отношении бизнеса. У меня были некоторые иллюзии в отношении группы. Например, я уже говорил о парне из «Genesis», который считает, что в их музыке есть что-то особенное… то есть он сказал, что их музыку нужно слушать внимательно, нельзя разговаривать, когда она звучит. Одно время я относился к нашей музыке так же.Недавно я послушал интервью, которые я тогда давал, и я сидел и смеялся над собственной глупостью, слушая их. Представь себе двадцатилетних сопляков, говорящих всякую ерунду с точки зрения людей среднего класса насчет качества нашей музыки, высказывающих квалифицированные мнения о том, что мы делали. И когда пара-тройка ученых мужей говорили, что мы — это настоящая музыка и что мы на голову выше других рок-групп, или ставили нас вне основного течения рока, как нечто особенное и важное, я был счастлив. Конечно, это абсолютная чушь. Электропопса — вот настоящая музыка сегодня. Никто теперь не сочиняет музыку для симфонических оркестров, которая никому… ну, некоторому количеству людей могла бы быть интересна, но совсем небольшому, и границы, которая всегда была между попсой и серьезной музыкой, больше нет. Ты не можешь стать серьезнее, чем Леннон в его самых серьезных работах. Если же ты становишься серьезнее, чем он, то ты, мать твою, бросаешься под поезд.

НИК СЕДГЕВИК: Какие трудности у вас были в студии во время записи «Wish You Were Here»?

РОДЖЕР УОТЕРС: Думаю, отправной точкой было то, что мы достигли своей цели — большого успеха. Признав, что мы достигли цели, мы должны были красиво разойтись, но мы не разошлись, и причиной, почему мы не разошлись, было то… ну, было несколько причин. На самом деле я не анализировал эту ситуацию слишком тщательно, но могу назвать одну причину. Если вы стремитесь стать супергероем, то, когда вы добиваетесь этого, вы изо всех сил пытаетесь сохранить достигнутые позиции. Думаю, это относится ко всем нам. Кроме того, если вы восемь лет находились в группе и все вместе работали изо всех сил, чтобы добиться успеха, то очень трудно уйти из нее и делать что-то еще. Оставаться в группе — приятно, безопасно, удобно и спокойно… главное, спокойно. Если бы сегодня мы вчетвером собрались и выпустили пластинку не под именем «Pink Floyd», нам было бы чертовски трудно ее продать. Название «Pink Floyd» не имеет отношения к именам участников группы, но оно стоит миллионы фунтов. Название гарантирует продажу миллиона экземпляров альбома, любого альбома, какой бы бред мы ни выпустили. Даже если мы просто выпустим набор звуков, миллион человек пойдут и купят нашу пластинку только из-за названия группы. И если кто-то из нас покинет состав или группа прекратит свое существование, нам придется рассчитывать только на свои индивидуальные способности. Никто из нас не уверен в своих индивидуальных способностях, огромное количество людей в роке не уверены в своих индивидуальных способностях. Вот почему парни остаются в группе, пытаясь доказать, что они великие и знаменитые… я имею в виду, что я знаю, что я великий и знаменитый, Ник, но я забочусь о других парнях группы… (Смеется.) Вот почему я не ухожу из группы. Я забочусь о других, о том, что с ними будет… (Смеется.)

НИК СЕДГЕВИК: После того как вы приняли решение соединить первую и вторую части «Shine On», работа над альбомом пошла легче?

РОДЖЕР УОТЕРС: Да. Быстрее и легче. Сначала появилась песня «Have A Cigar»… Нет, на самом деле сначала появились стихи «Wish You Were Here». Просто стихи на листе бумаги, несколько куплетов. Это был черновой вариант, затем появилась песня «Have A Cigar». Когда мы изменили план работы, у нас состоялось продолжительное собрание — мы уселись за стол и много говорили, и я сделал пометки, о чем говорил каждый. Целью собрания было разобраться, что не получается и почему. Дэйв все время говорил о том, что он хочет записать две другие песни (то есть «Raving And Drooling» и «You've Gotta Be Crazy») — он никогда толком не прислушивался ко мне. Но Рик и Ник прислушивались, и он был забаллотирован, поэтому мы двинулись дальше в предложенном мной направлении.

НИК СЕДГЕВИК: Сессии проходили двумя блоками?

РОДЖЕР УОТЕРС: Тремя. С середины января до середины марта. Американские гастроли, затем май в студии, еще одни американские гастроли, затем мы вернулись и закончили пластинку. Думаю, на это ушло недели три.

НИК СЕДГЕВИК: Какое количество ваших альбомов возникло спонтанно во время работы в студии и сколько появилось до того, как вы их стали записывать?