Пилсудский

Не исключено, что недовольство несамостоятельностью соратников стало причиной критической оценки Пилсудским деятельности Пристора на посту главы кабинета. Два года были вполне достаточным сроком, чтобы проявить себя как формально второй человек в государстве. Но качеств руководителя с широкими взглядами в премьере Пилсудский как раз и не увидел. А ведь в свое время он считал, что Пристор больше других похож на него в молодости, говорил, что его решения обычно ближе всего к тем, которые бы принял он сам. 2 мая 1933 года на совещании со Славеком и Свитальским маршал неожиданно для них негативно оценил деятельность Пристора как премьер-министра. Из плюсов он назвал только успешное решение вопросов сокращения государственного аппарата и снижения цен. Минусов же – во много раз больше. Маршал осудил его «систему работы, заключающуюся в желании все знать и во все вмешиваться. Это великолепная система и ее можно поддерживать только очень напряженной работой. Когда приходит усталость, все недостатки такой системы выступают отчетливо и это кончается бесконтрольностью. Система работы Пристора похожа на систему Бартеля, но стиль работы Бартеля был выше».

Свитальский же счел самым тяжелым обвинением другое: «Пристор пользуется „своими“ людьми, которых трактует как своих доверенных и оплачивает (деньгами или должностями). Эти мерзкие собачонки дразнят, но при этом в любой момент могут Пристора скомпрометировать в моральном отношении. Создаются группы уже против Пристора, грозящие тем, что в ближайшие три месяца по какому-нибудь случаю может возникнуть скандал, который Пристора скомпрометирует и помешает его использованию впоследствии». Поэтому Пилсудский пришел к заключению, что Пристора следует спасти и лучший для него выход – подать в отставку под предлогом избрания президента. При этом он подчеркнул, что если премьер не прислушается к его совету и не подаст в отставку, то он займет по отношению к нему позицию «недоброжелательного нейтралитета». Кроме того, маршал обвинил премьера в личной нелояльности, в толерантности к не очень «чистым людям», высказал нарекания в адрес жены Пристора.

Оценка Пилсудским Пристора была воспринята Свитальским и Славеком как приговор их коллеге по вершине санационной пирамиды. Поэтому они, пожалуй, впервые попытались переубедить своего патрона, но безуспешно. Показателен вывод Свитальского: «Комендант – отшельник, он отгораживается от людей и обречен на мнения или даже замечания своих случайных собеседников, которые коменданту искажают реальную картину внутренних отношений»[272]. Это замечание важно не только своим прямым содержанием, но и как свидетельство того, что соратники стали позволять себе сомнения в правильности решений патрона. До 1930-х годов они себе этого не позволяли.

Жесткая характеристика Пилсудским деятельности Пристора, его личного друга и соратника еще со времен Боевой организации ППС, шокировала Славека и Свитальского. В тот же день они сообщили ее Пристору. Из их разговора видно, что все трое так и не поняли суть претензий маршала. Особое недоумение вызвало у них обвинение в нелояльности. Были ли другие, кроме перечисленных, причины отставки премьера, судить трудно. Свою роль вполне могла сыграть и личная неприязнь, по неизвестным причинам возникшая у Александры Пилсудской к Пристору и его жене, которую она даже не хотела скрывать от окружающих. Хорошо известно, насколько сильным может быть воздействие остающихся в тени жен на своих облеченных властью мужей. К чести Пилсудского следует сказать, что он сохранил Пристора в своем ближайшем окружении. Происшедшая с Пристором неприятность хорошо говорит и о его коллегах из группы «полковников», не бросившихся топтать неудачника, попавшего в немилость у диктатора.