Пилсудский

Дело Чеховича прямо затрагивало лично Пилсудского, в 1927 – 1928 годах возглавлявшего правительство, что, естественно, вызывало его неудовольствие. И не из-за боязни ответственности (он знал, что его к суду никто привлечь не решится), а из-за нежелания выступать в качестве свидетеля перед органом, который он считал рудиментом эпохи «сеймократии». В начале апреля 1929 года диктатор объявил заменявшему Бартеля на время его болезни Славой-Складковскому, что в Польше три источника власти – президент, он сам и Бартель. И министрам нечего ходить в сейм, с которым он начинает такую же борьбу, как и с сеймом маршала Ратая.

Новую схватку диктатор начал традиционным уже для себя способом – подверг сейм жесткой словесной атаке. Первой его публичной реакцией на дело Чеховича стала статья «Глазное дно, или Впечатления больного человека от бюджетной сессии в сейме», напечатанная в начале апреля 1929 года в ведущей газете санации «Глос правды». Текст поражал своей грубостью даже тех, кто привык к непарламентским выражениям диктатора. Он был полон площадной брани и оскорблений в адрес депутатского корпуса в целом и отдельных парламентариев – самых активных участников расследования дела о перерасходе бюджетных средств. Тон статьи был таков, что все ожидали незамедлительного разгона сейма.

Но Пилсудский, который не скрывал от окружения, что он не сторонник того, чтобы избранный в 1928 году сейм просуществовал весь срок своих полномочий[241], пока что такой шаг считал преждевременным. Само по себе дело Чеховича не имело столь опасного общественного резонанса и веса, чтобы из-за него прибегать к крайней мере. Досрочный роспуск парламента в момент, когда дело еще только набирало обороты, мог быть расценен как попытка замять скандал. Да и выборы 1928 года показали, что режим не настолько популярен, чтобы надеяться на убедительную победу Ко всему прочему, кончилась благоприятная экономическая конъюнктура, польская экономика испытывала все большие трудности.

В этих условиях диктатор решился на шаг, который многие оппозиционные политики восприняли как последнюю попытку режима удержаться на плаву. Пилсудский решил сменить кабинет, заодно выведя на авансцену наиболее доверенных людей из своего кадрового резерва, сформированного главным образом из легионеров. 13 апреля 1929 года кабинет Бартеля подал в отставку. На следующий день было сформировано правительство во главе со Свитальским. Почти половина министров были старшими офицерами, в связи с чем новый кабинет его противники называли «правительством полковников». Новый премьер имел уже достаточно большой опыт государственной деятельности – последовательно занимал посты заместителя начальника гражданской канцелярии президента, директора политического департамента министерства внутренних дел, одного из руководителей избирательной кампании Беспартийного блока, министра по делам религиозных культов и народного образования. Весьма необычной представляется манера назначения Пилсудским не только министров (ранее приводился пример Славой-Складковского), но и руководителей кабинетов. Свитальский вспоминал: «В начале апреля Мосьцицкий организовал как бы абсолютно приватную встречу со мной, в ходе которой известил меня, что собирается после обращения Бартеля об отставке предложить мне миссию создания кабинета. При этом он не ссылался на договоренность по этому вопросу с Пилсудским. Но я был уверен, что Мосьцицкий не делает этого без предварительного согласия Пилсудского. Поэтому я, хотя и был этим предложением застигнут врасплох, заявил, что попытаюсь выполнить это задание...»[242]

Назначая Свитальского премьер-министром, Пилсудский как бы временно передавал ему часть своих оперативных руководящих функций в правящем лагере. Включение в состав кабинета шести военных было воспринято в обществе как свидетельство желания режима ужесточить политику в отношении оппозиции. Но сразу же показать сейму свою силу у правительства не было возможности, поскольку парламент, приняв закон о государственном бюджете, был до осени распущен на каникулы. Чтобы кабинет и лагерь санации в целом не расхолаживались, Пилсудский на встрече со Свитальским 21 апреля 1929 года указал на важность борьбы с левыми для упрочения позиций Беспартийного блока. Он также подчеркнул, что главное сейчас – это пропаганда, направленная на подрыв авторитета сейма.