Пилот штрафной эскадрильи

— Размечтался! Аэросани не хочешь? — съехидничал Михаил.

Потом шли молча, экономя силы. Упрев в меховых комбинезонах, они уселись отдохнуть прямо в снег. Антон зачерпнул снег рукой, пожевал.

— Пить охота.

— Снег — не вода, жажду им не утолишь.

Далеко впереди послышался грохот пушек.

— Никак немцы мешочек завязывают? — с тревогой предположил Михаил.

— Пупок надорвут, тут целая армия.

— Лучше пойдем. Отдохнем, когда к своим выйдем.

Глава 7

Однако далеко летчикам пройти не удалось. Спереди, из кустарника, простучала пулеметная очередь, пули взметнули снежные фонтанчики метрах в десяти от пилотов. Оба сразу упали в снег.

— По-моему, «дегтярь»[14] стрелял, — сказал тихо Антон. Он приподнялся на локте и выкрикнул в сторону невидимого пулеметчика:

— Чего стреляете?

— Сдавайтесь! — прозвучало в ответ по-русски.

— Ну тогда подойди, коли смелый, попробуй возьми.

— Вы что, никак русские?

— Русские, русские. Летчики мы, истребители. А вы?

— Много знать хочешь. Идите сюда с поднятыми руками.

— А не пошел бы ты… — и Антон загнул такого матюга, что Михаил поразился услышанному. До этого он не сомневался, что слышал и знал все матерные слова.

— Похоже, и в самом деле русские, — присвистнул невидимый пулеметчик в кустарнике.

От кустарника поднялись две фигуры в белых маскхалатах. Один держал в руках ППШ[15], а второй — ручной пулемет Дегтярева. Тот, кто стоял ближе, махнул рукой — давай, мол, сюда!

Михаил с Антоном переглянулись. Черт его знает, вроде по-русски чисто говорят, и оружие советское.

— Держи пистолет в руке. Попробуют оружие в нашу сторону направить — сразу стреляй и падай, чтобы ответной очередью не срезало, — предупредил Михаил Антона, поднимаясь в рост.

Пилоты медленно направились к бойцам. Да, собственно, быстро и не получилось бы — ноги вязли в снегу, местами снег доходил до середины бедер.

Они встали друг против друга.

— Документики бы ваши посмотреть, товарищи летчики, — попросил усатый, державший ППШ.

— Тогда и вы свои предъявите.

— Нету у нас: сдали в штаб перед выброской.

— Тогда и мы показывать не будем, вы — не комендантский патруль.

Усатый было дернулся что-то возразить, как его тронул за рукав боец с пулеметом:

— Хватит собачиться, не видишь — наши это. Немцы так материться не могут.

Летчики убрали пистолеты в кобуры.

— А вы все же кто будете? Из десанта? — спросил Михаил.

— Откуда про десант знаешь? — насторожился усатый боец.

— Так мы же и прикрывали ваши транспортники от немецких истребителей.

— Десантники, — подтвердил усатый, — только сбросили нас хреново. Высота большая, ветром группу раскидало, а некоторые самолеты вообще чуть ли не на немецкую передовую бойцов десантировали. Так немцы стрелять по бойцам еще в воздухе начали. Многих посекли. Нас вот сюда занесло.

— Чего дальше делать будем? — задал риторический вопрос боец с РПД.

— Насколько я понимаю, у нас только два варианта. Или идти на соединение со своими подо Ржев, или искать бойцов сто восемьдесят пятой или триста восемьдесят первой стрелковой дивизии и с ними прорываться к своим.

— Думаешь, мы уже в «колечке»?

— А ты послушай — где громыхает?

Оба десантника скинули назад капюшоны, сняли шапки, прислушались. Глухая пушечная канонада доносилась как раз со стороны Ржева. До него всего-то километров десять оставалось.

— Похоже на то. Летуны, как вас звать-величать?

— Младший лейтенант Борисов.

— Старшина Переверзев.

— Старшина Жмых, командир взвода четвертого батальона двести четвертой воздушно-десантной бригады первого воздушно-десантного корпуса, — совсем официально представился воин с ППШ.

— Сержант Лопырин Сергей, командир отделения.

— Одни начальники собрались, подчиненных нет, — пошутил Антон.

— Будут, коли живы останемся.

— В любом воинском подразделении командир должен быть, — заявил Жмых.

— Вот и будь им, — предложил Михаил, — а мы летчики и в пехотных делах не сильны.

Старшина удовлетворенно кивнул. Наверное, в душе он побаивался слегка, что младший лейтенант по праву старшего по званию сам захочет командовать группой.

Но Михаил рассудил здраво. Десантников учат действовать в тылу, воевать в отрыве от своих войск и выживать в условиях, когда у других уже опускаются руки. Что для других видов войск — пехоты, артиллерии — является ситуацией необычной, парализующей, каким может быть окружение, то для десантника — ожидаемое событие. Их учат воевать в стане врагов, не надеясь на поддержку танков, артиллерии, авиации.

— Тогда слушай мою команду, — разрядил тишину старшина Жмых. — Выдвигаемся в направлении Ржева. В передовом дозоре — сержант Лопырин, за ним, на дистанции полсотни шагов, — пилоты. Замыкаю колонну я. Вопросы?

— Почему так далеко от сержанта идти будем? — не удержался от вопроса Антон.

— Чтобы при неожиданном столкновении с неприятелем одной очередью всех не срезало, — снисходительно пояснил старшина. Чего с них взять — с летчиков этих, они ведь даже не знают самых простых вещей, понятных любому пехотинцу. — А дальше будем по ситуации решать. Или присоединимся к подразделениям двадцать девятой армии, или к своим выйдем. Начать движение! — скомандовал Жмых.