Пиявка голубых кровей

– Патологическая, – подтвердила Маргарита, – объективности ради следует отметить: Ксения Петровна, наша мать, сама ее спровоцировала. «Аллочка, чмок, чмок, обожаю тебя. Вера, отстань». Ну не надо так себя вести. Да мать не смогла полюбить старших, а на младшей плотину любви прорвало. И это очень больно стукнуло по средней дочери. Вера же хорошо понимала: в отношении Аллы никакой строгости нет. Полная вседозволенность и восторг от любых действий младшенькой. Нарисовала малышка каляку-маляку? Она Босх! Два раза топнула ножкой под музыку? Галина Уланова. Любое желание младшей исполнялось на щелчок. И вырос дивный цветок. Очень скоро Алла превратилась в феноменально избалованную капризницу, королеву, перед которой падали ниц вся прислуга и родители. Справедливости ради замечу, что Алла меня не задевала. То ли боялась, то ли понимала – мне на нее плевать. У нас никаких отношений не было. В коляске я ее, как Веру, не возила, не играла с ней. Мать запретила мне даже приближаться к своей любимице. Да я и не рвалась. Капризы Аллы никак меня не трогали. А вот Вера! Она опускала градусник в чай, потом показывала термометр маме: «Я больна!» Несколько раз это сработало, ее укладывали в постель, потом доктор понял: это симуляция, сестру отменно наказали. Спустя какое-то время Веру стало тошнить. Поест и рысью в туалет, а оттуда раздаются характерные звуки. Родители забеспокоились, Веру положили в больницу на обследование. Ясное дело, маму с ней. Алле временно наняли няню. Адское время! Младшенькая закатывала художественные скандалы, каталась по полу! Требовала:

– Выгоните няньку! Пусть мама вернется.

Отец совершил ошибку, сказал нахалке:

– Мама у Веры, твоя сестра очень больна.

Ой, что началось! В конце концов няня отправилась в клинику, а мама вернулась к Алле. Младшая дочь победила. И так во всем. Апогея ситуация достигла незадолго до моего отлета в Париж. Комната…

Глава 27

– Комната? – не поняла я.

Маргарита кивнула.

– Алла захотела переехать в спальню Веры, потому что там был выход на небольшую террасу. Объявила матери: «Я маленькая, мне нужен балкончик. Пусть Верка в мою спальню переселяется».

Мама позвала Веру и заявила:

– Ты теперь живешь в детской Аллы.

– Почему? – возмутилась девочка.

– Потому что я так велю, – отрезала мамаша.

Вера кинулась жаловаться отцу.

Маргарита улыбнулась и спросила:

– Ваш папа активно участвовал в воспитании детей?

Мне не хотелось смущать собеседницу словами: «Я никогда не видела своих родителей, жила с бабушкой», поэтому я ответила:

– Нет. Он много работал.

Маргарита взяла свой мобильный и что-то написала.

– Вот-вот, обычная мужская позиция. Михаил Львович вел себя так же. Он ответил Вере: «Не мешай, я занят. Мама разберется». И чем это закончилось? Угадайте.

Я ответила:

– Алла, как всегда, получила то, что хотела.

В комнату вошла горничная и молча встала у двери.

– Будьте любезны, принесите нам еще чаю, – попросила хозяйка.

Прислуга сделала книксен и ушла.

– Верно, – помрачнела Марго, – переезд совершили за один день. Вера так плакала. Мне стало искренне жаль ее. Но чем я могла ей помочь? И спустя несколько суток Алла исчезла.

В комнату вошла девушка с подносом, но оказалась не той, которой велели подать чай. Маргарита скользнула по прислуге взглядом, но ничего не сказала. Наш разговор хозяйка продолжила только после того, как служанка ушла.

– Сейчас, когда я хорошо знаю, что произошло, я вспоминаю то время и удивляюсь, ну как я не сообразила раньше, кто убил Аллу.

– Вы сразу решили, что девочку лишили жизни? Почему вам так показалось? – влезла я со своим вопросом.

Марго положила мне на тарелку кусок кекса.

– Я уже говорила, что в год смерти Аллы я уехала в Париж. В доме тогда постоянно работал телевизор. Новости походили на сводки боевых действий. Там нашли расчлененный труп, здесь взорвали кафе, где-то застрелили вора в законе и парочку ни в чем не повинных прохожих. Маньяки, педофилы, киллеры – вот ньюсмейкеры моей юности. Убийства прочно вошли в жизнь россиян, понятно, что вопящие с экранов журналисты и на меня оказали влияние.

Маргарита сложила руки на груди.