Пифия

Мужчина, откликнувшийся на окрик старшего зверолова, не отличался ни ростом, ни телосложением. Обычный человек средних лет с потухшими, печальными глазами, видевшими очень много горя и очень мало радости. Он был одет в такой же камуфляжный комбинезон, как и начальник егерской команды, а вместо оружия у него на поясе висела массивная ракетница в открытой кобуре.

– Звал? – спросил мужчина у своего начальника. На фюрера с Гончей он даже не взглянул, словно их здесь и не было.

– Проводи этих двоих в зверинец. Покажешь им наших питомцев.

Мужчина равнодушно кивнул, будто полученное указание его не удивило или ему действительно было все равно, и добавил:

– Пойдемте.

Он оказался еще менее разговорчивым, чем главный егерь. Гончая решила взять на себя инициативу.

– Валькирия, – представилась она и протянула егерю руку.

Немного помедлив, тот осторожно пожал протянутую ладонь.

– Рубец.

При необходимости его рукопожатие могло быть гораздо крепче и сильнее. Гончая это почувствовала.

– Давно в егерях?

Рубец неопределенно пожал плечами. Разговорить его оказалось непросто.

– А до этого чем занимался?

– Таскал с товарищами всякую дрянь с поверхности, – нехотя ответил зверолов.

– Как сталкер?

– Как мародер. Теперь вот здесь.

Они дошли до конца стрельбища и по наклонному пандусу спустились в туннель, вдоль стен которого располагались железные клетки, сваренные из толстых арматурных прутьев. Все как на Майкином рисунке.

– Ого! Вот это урод! – воскликнул фюрер, разглядывая первого попавшегося ему на глаза обитателя зверинца.

Но Гончую интересовало другое.

– А ваш товарищ, Штык, он тоже здесь?

Рубец резко развернулся к ней.

– Откуда ты знаешь Штыка?

Кровь отлила от его лица, глаза лихорадочно блестели. Что это – испуг или причинившие боль воспоминания?

– Мне рассказал о нем один человек с Краснопресненской, Шериф.

– Да, – Рубец понимающе кивнул. – Славный парень. Выслушал, переночевать к себе пустил всех троих, в егеря вот помог устроиться.

– А как зовут вашего третьего?

– Звали, – поправил Гончую Рубец. – Малыш его звали. Молодой парень, но здоровый. Под два метра ростом. Его первого задрали. Сначала его, потом Штыка. Один я остался.

Его задерут звери, когда он будет ловить их в следующий раз… Скажи ему, чтобы он туда не ходил! Иначе погибнет! Пожалуйста, скажи!

– Глянь, глянь, как скалится! А клыки, клыки-то какие! – прервал воспоминания Гончей восторженный крик фюрера. Он перебежал к следующей клетке и из-за решетки корчил рожи бросающемуся на прутья мутанту.

Гончая ответила ему гневной ухмылкой, но за своим занятием фюрер не заметил ее презрительного взгляда.

– Когда вы идете за зверями в следующий раз?

Рубец указал на заполненные хищниками клетки.

– Да вот если этих сегодня перебьют, значит, завтра и пойдем.

– Ты не должен идти на поверхность, иначе погибнешь! Моя… – Гончая с опаской взглянула на фюрера, но тот с таким увлечением дразнил запертого в клетке монстра, что совершенно не прислушивался к разговору за спиной. – Моя дочь – она особенная. Она способна видеть то, что скрыто от других людей. Она видела твою смерть и просила меня предупредить тебя.

К удивлению Гончей, ее слова совершенно не тронули зверолова.

– Не буду я от смерти прятаться, – покачал головой Рубец. – Ее не перехитришь. А погибну, значит, так тому и быть. Я и так дольше положенного на свете задержался. Всех наших пережил. Зачем мне это? Устал. Как засну, все нашу Полежаевскую вижу, как мы втроем туда спустились.

– И что же вы увидели?

Егерь долго не отвечал. Гончая решила, что и не ответит, но он все же заговорил.

– Кровь и людей мертвых: мужчин, женщин, стариков, ребятишек, младенцев, которых собственные матери придушили или головы им разбили. Тела и кровь.

– Они все убили друг друга? Вся станция? – опешила Гончая.

– Не друг друга – себя. Не специально, и это самое страшное, а когда бежали со станции. Некоторые головы себе разбили, пытаясь сквозь стены и заблокированную «герму» на поверхность выбраться. Другие тюбинги и рельсы в туннеле грызли, сломанные зубы выплевывали и дальше грызли, пока собственной кровью не захлебнулись. Кого-то в давке затоптали, этим еще повезло.

– Все жители внезапно обезумели? Но почему?!

Егерь печально вздохнул.

– Карает нас мать-земля за то, что мы ее…

– Эй, как там тебя, Рубец! – крикнул зверолову фюрер. – А это еще что за урод на меня пялится?