Читаем Пифагор полностью

И тогда один из последних дворцовых рабов, недавно привезённых из Лидии, вспомнил, что в столице исполняет рабскую службу прославленный эллинский врач Демокед, сопровождавший казнённого правителя Самоса Поликрата. Услышав это, главная из царских жён Атоса предстала перед супругом и сообщила ему, что найден тот, кто может помочь. И произнёс Дарайавуш между двумя стонами:

   — Доставить!

И вскоре уже Демокед лежал у высокого ложа, не признаваясь в том, что он врач, и уверяя, что он повар Поликрата Самосского. Царь же царей, продолжая стонать, произнёс между двумя стонами:

   — Палача!

И явился палач с плетьми и скорпионами. Сели телохранители на голову и ноги яваны, и тот признался, что он Демокед, сын Каллифонта, и что он прибыл к Поликрату на Самос по его приглашению и излечил своего гостеприимца от недомогания, но обещанных ему денег не получил, ибо эти деньги Поликрат рассчитывал взять у Оройта, но вместо денег обрёл позорную смерть.

Царь нетерпеливыми движениями прервал этот поток излияний и приказал:

   — Приступай!

И приблизился Демокед к царскому ложу, приподнял покров над посиневшей ногой и в одно мгновение вправил лодыжку. Наутро синева с ноги начала сходить и опухоль спадать. И призвал к себе царь царей Демокеда, уже облечённого в шаровары, и сказал тому, кто облегчил его страдания:

   — Поликрат обещал тебе два таланта, которых ты не получил. Я тебе их отдаю, и, кроме того, проси у меня всё, что пожелаешь, кроме возвращения на родину.

Упал Демокед к царским ногам, уже спущенным на ковёр, и попросил даровать жизнь египтянину, которого ждала казнь.

Удивился Дарайавуш незначительности этой просьбы и сказал:

   — Пусть живёт и будет рабом твоим.

Потом, взглянув на лодыжку целителя с синими кольцами от оков, добавил:

   — Эти следы скоро исчезнут с твоих ног, но память о перенесённом по вине негодяя Оройта долговечнее; чтобы она не мучила, жалую тебе пару золотых оков.

   — С ними я стану вдвое несчастнее, чем был, о царь, — ответил Демокед.

   — Ты мне нравишься, явана, — проговорил царь царей и щёлкнул пальцами.

И тотчас появились евнухи.

   — Отведите этого человека к моим жёнам, — приказал Дарайавуш. — Скажите, что он спас мне жизнь, и пусть они его наградят из своих богатств и отведут в дом Великого Врача.

<p><strong>Корабль на колёсах</strong></p>

   — Вот и я, — проговорил Клисфен, вступая в лесху. — Привет тебе от Меандрия.

Поднявшись, Пифагор двинулся навстречу афинянину.

   — Ты, конечно, шутишь.

   — О нет. Я побывал на твоём острове, забрал деньги из вашего Герайона и перевёз в храм нашей Афины Воительницы. Не могу же я оставить дочерей без приданого!

Пифагор рассмеялся:

   — Это верно. У них уже появились женихи?

   — О нет! Пока они играют в куклы. Готовятся к своему предназначению, а я — к своему. Опыт Меандрия поучителен.

   — О каком опыте ты говоришь?

   — Разумеется, о политическом. Как только пришла весть о гибели Поликрата, Меандрий, вместо того чтобы объявить траур, собрал народ на агоре. Он вышел перед людьми в белом хитоне, объявил, что отныне они свободны, и предложил принести жертву Зевсу Освободителю.

   — Ну и ну! — воскликнул Пифагор. — А я его считал самым верным другом Поликрата.

   — Тирания и дружба несовместимы, — продолжал Клисфен. — Каждый друг тирана — его тайный враг, ждущий случая нанести ему удар в спину и занять его место. Я не уверен в том, что Меандрий не догадывался, что ожидает Поликрата, и не отправил его на верную гибель. Но меня заинтересовало другое.

   — Что же?

   — Наберись терпения. Самосцы не пожелали изменения порядков и отдали Меандрию единоличную власть, которую он принял. Отсюда я заключаю, что переход от тирании к демократии непрост. Люди привыкли к приказам и разучились думать, а некоторые от вольности посходили с ума. Брат Меандрия задумал перерезать всех, кто служил Поликрату. Пришлось посадить его за решётку в Горгиру.

Они вышли с агоры. У невысокого каменного алтаря Пифагор остановился.

   — Я видел в разных частях города, а за городской стеной — в роще Академа точно такие же алтари. Скажи, какому богу или богине на них приносят жертвы?

   — Это алтари очищения, — не сразу ответил Клисфен. — Стараюсь их не замечать. Надеюсь, когда-нибудь развалятся.

Дорога огибала холм акрополя. Над крутыми, покрытыми порыжевшей травой склонами поднимались скалы из лиловатого мрамора, увенчанные мощными стенами. С этой стороны не было видно колонн храма Афины, а только его черепичная кровля.

   — Ты, конечно, читал Эпименида? — внезапно спросил Клисфен.

   — Разумеется, — ответил Пифагор. — Великий был чудотворец.

   — Вот его и пригласили для очищения Афин сразу же после того, как кости моих предков выкинули из могил.

   — Я сам проходил очищение не раз, — сказал Пифагор. — Во Фракии прыгал через костёр в праздник, который фракийцы называют купальским, в Вавилоне меня очищали кровью жертвенных животных, в Индии — песнопениями. Какой же способ очищения избрал критянин?

Перейти на страницу:

Все книги серии Великие ученые в романах

Похожие книги