Пиджак с погонами

Общался я с другими офицерами, давно или не так давно закончившими военные училища. И у меня возник вопрос: «Почему люди выбирают военную профессию?» Ну, обо мне или вот Володе Кулькове разговору нет. Мы не выбирали. Просто Государство, как всегда в подобных случаях переодевшись Родиной-Матерью, нас загребло так же, как оно загребает и тащит в войско рядовых. Ну, ничего не поделаешь — ссориться с Государством и Обществом до дезертирства мы не хотим, а «косить» противно. Нет вопроса и о моем командире. Он кончил школу — а тут Война. До того он ходил в аэроклуб, теперь записался в авиаучилище. Не совсем доучился — их вытащили из-за парт и отправили младшими лейтенантами в артиллерию. Три года он в Резерве Главного Командования двигался со своей 152-миллиметровой гаубицей от Волги до Эльбы, а после войны уже и отвык от гражданской жизни. Ну, остался в армии, кое-как переучился на Службу снабжения горючим. Так и жизнь прошла.

Но вот кто помоложе? Надо же было захотеть поступать в училище. Кто-то, я понимаю, просто создан для военной жизни, этакий багратион. У кого — семейная традиция. Но ведь таких никак не может быть много. Социальный лифт для деревенских парней, как в Красной Армии в 30-х и в Китайской Народно-освободительной сегодня? Да нет, у нас этот период уже давно закончился. Патриотизм, желание отдать жизнь Родине? Нет, сомнительно. Я ведь со школьной скамьи интересовался историей и составил уже к тому времени себе некоторое представление о деятельности Советской Армии в пределах рубежей и за ними. Новочеркасск, Шталиналлее в Берлине-1953, Будапешт, вот только что Прага. У нас не Израиль, никто на самом деле давно нам не угрожает. Вот разве сейчас чайники, да и те претендуют только на никому не нужный заливаемый Уссури островок.

Какие-то соображения у меня образовались уже тогда. А окончательную формулировку дала моя собственная жена много лет спустя. Дело было так, что надо оформлять бумаги на приватизацию квартир в нашем московском доме. Все эти жильцы из бывших министров и замминистров СССР, конечно, тут не годились. Они умели только давать указания. Так что этим занялась моя Лина, имевшая определенный опыт по проталкиванию документов. В помощь ей был выделен для авторитетности бывший личный пилот Леонида Ильича, Герой Советского Союза и вообще человек с положительной внешностью. Но по факту вся польза, какая от него была — это моя жена его устанавливала «держать очередь», а сама шла выяснять что надо дальше. Он очень удивлялся — откуда она понимает в какую очередь надо становиться. И вообще жаловался, что жизнь «на гражданке» слишком сложна. «То ли дело в армии — напишешь рапорт и дальше оно само. Положено — выдадут форму и сапоги, положено — отправят в отпуск, придет время — повысят звание. А тут надо всё время крутиться. Плохо это!»

Если резюмировать, то я бы сказал, несколько подражая Владимиру Владимировичу Путину, что в офицеры идут в большой мере «люди с пониженной социальной сообразительностью».

Летом у нас опять была нервотрепка, связанная с новым военным конфликтом с китайцами у казахского озера Жаланашколь, как говорилось, чтобы не произносить слова «У станции Дружба». Но это время я провел без пистолета на бедре, так как был в Благовещенске в госпитале. Тогда у меня впервые в жизни были проблемы с почками. В тот раз я вылечился очень надолго, больше, чем на сорок лет.

Было у нас еще одно развлечение, выезд на учения «Амур», проводившиеся одновременно с китайскими учениями «Хэйлунцзян». Я об этом уже написал отдельный рассказик.

Пока мы тягались с китайцами за крошечный поросший тальником островок у станции Иман и несколько гектаров ковыля в Казахстане американцы несколько раз слетали на Луну и я сам слушал во время дежурства по части в передаче их военной радиостанции с Окинавы разговор Никсона с астронавтами. Возникало неприятное и ранее незнакомое ощущение, что вот мы уже и в Космосе не первые, а ушли во второй ряд. Сильно раздумывать на эту тему я не собирался, не сильно хотелось, но ощущение такое было.

А так — жизнь шла, я даже успел получить со склада еще один комплект теплого нижнего белья. Я даже несколько втянулся, хотя идея остаться в кадрах Советской Армии мне бы показалась бредом сумасшедшего. Наши офицеры меня иногда пытались напугать, что, мол, не отпустят. Но я тут был настроен радужно и таким мыслей в себя не допускал. С соседом Володей мы сдружились, что очень одобряла Баба Хима. Если мы с ним надевали отчищенную форму и начищенные сапоги она одобрительно изрекала: «Самцы!!». По-моему, она не совсем понимала, почему мы тут же не уходим «по девкам». У Володи была в городе подруга, монументальная рубенсовская красавица Лена. А меня что-то и не особо тянуло. Больше отвлекался книжками. Так мы и дожили до Нового 1970 года.