Пятый жребий Богородицы

– Это все легенды, – пояснил монах, – Когда возникла Оптина пустынь – точно неизвестно. Известно, что монастырь это древний, но жившие там отшельники скрывались от людей. Вокруг был глухой лес, граница с Польшей, для хлебопашества места неудобные, никому не принадлежащие, потому и невидимы они были для людских глаз. Говорят, пришел сюда в двенадцатом веке разбойник Опт, жестокий душегубец, наводивший ужас на всю округу, покаявшись и приняв постриг с именем Макарий, и именно он из предводителей разбойников стал отцом иноков. А возможно, что это случилось позже – в XVI веке, и это был тот самый разбойник Опта, которого обратил в веру Герасим Болдинский. Самое слово Оптина толкуют различно. Но нам, с духовной точки, больше по душе именно эта легенда, о том, что пустынь получила свое имя от какого-то основателя ее, разбойника Опты. Так ли это было на самом деле или иначе, но посетителям, да и монахам, это объяснение нравится больше, потому что богомольцы тоже с давних пор приходили туда с грехами и искали спасения души. Да и монашеское житие по сущности своей, есть, прежде всего, покаянное подвижничество.

– Ну, так все-таки о пустыни, – направил разговор в нужное русло генерал, – У нас времени до праздника не то чтобы вагон.

– Оптина пустынь – это значительно больше, чем памятник архитектуры, культуры, истории, – согласно кивнув, продолжил Владимир, – Сто лет назад, в пору своего расцвета, она влекла богомольцев своей высокой духовностью, целой плеядой великих старцев, ибо до начала старчества в обители она ничем не выделялась. В православной аскетической традиции старец – это христианин (обычно – монах), сподобившийся от Господа за свою подвижническую жизнь благодатных даров Святого Духа.

– Это что за дары? – опять перебила его Марина.

– Дары таковы, – смиренно пояснил монах, – Дар духовного рассуждения, прозорливости, исцеления, чудотворений. К ним, то есть к старцам, обращались по всем вопросам, и через старцев открывалась воля Божия, поэтому так важно было неукоснительно следовать сказанному, сколь бы парадоксальным оно ни казалось. «Старцев называют прозорливцами, указывая этим, что они могут видеть будущее. Да, великая благодать дается старчеству – это дар рассуждения». Так говорили сами старцы.

– Поясни, – повернулась в сторону монаха Марина, – Еще раз поясни.

– У них, кроме физических очей, имеются еще очи духовные, перед которыми открывается душа человеческая. Прежде чем человек подумает, прежде чем возникла у него мысль, они видят ее духовными очами, даже видят причину возникновения такой мысли. От них не сокрыто ничего, – Владимир терпеливо объяснял, как на проповеди, – Вот ты живешь в Петербурге и думаешь, что я не вижу тебя. Когда я захочу, я увижу все, что ты делаешь и думаешь. Тысячи людей находили у старцев поддержку и утешение. Среди посетителей были Федор Достоевский, философ Соловьев, Великий Князь Константин Константинович Романов.

– И они им открывали истину? – Марина, не мигая, смотрела на монаха, – Они все были монахами?

– Много горестей испытала Оптина за время своего существования: и бесчисленные разорения от литовцев и поляков, и упразднения, но ждало ее и восстановление и великая слава. Прежде всего, духовная слава старческого служения. Старцев называют еще прозорливцами, потому что великая благодать дается старчеству – дар рассуждения, кроме очей физических, у них очень ясны очи духовные. У человека только возникает какая-то мысль, а они уже видят ее и причину ее, уже знают выход. Потому они – великие духовники, приведшие к покаянию и спасшие своими советами тысячи душ человеческих. Старцы – чудотворцы, излечивающие по вере и любви самые страшные болезни, – пытался пояснить самую суть Владимир.

– Так они все были монахами? – упрямо повторила Марина.

– Старец – это опытный духовный руководитель, – пришел на выручку Владимиру Борисыч, – Он не обязательно в священном сане, но непременно умудренный в духовной жизни, чистый душою и способный наставлять других. Ради этого к ним шли за советами не только свои монахи, но и миряне со скорбями, недоумениями, грехами… Слава оптинских старцев за одно второе полстолетие распространилась за сотни и тысячи верст от Оптиной пустыни, и сюда тянулись с разных сторон ищущие утешения и наставления. Иногда непрерывная очередь посетителей ждала приема у старца с утра до вечера. Большей частью это были простые люди. Приходил сюда и Толстой, и Достоевский, и великий князь Константин Константинович, и Леонтьев. Жил долго при монастыре известный писатель Нилус. Постригся в монашество бывший морской офицер, впоследствии епископ Михей. Отсюда же протянулись духовные нити между обителью и Николаем Гоголем.

– Это который Мертвые души написал? – уточнила Марина.

– И Вия с Вечерами на хуторе близь Диканьки, – не выдержал Пилигрим, – Господа и дамы, давайте дадим закончить рассказчику, а то мы старый год не проводим.

– Хорошо, – неожиданно согласилась Марина.