Пятый жребий Богородицы

К середине дня стало ясно, что компания с голоду не опухнет, и что наступающий год Мыши встретит полными закромами. Девчонки прибежали и, пошептавшись с Борисычем, утащили две огромные банки с протертой смородиной и морошкой, невесть каким образом попавшей в погреб генерала. Неожиданно с улицы раздался настойчивый автомобильный гудок.

– Кого-то бог послал, – вытирая руки о полотенце, сказал Владимир, – Борисыч к тебе никак!

Борисыч пошел к калитке. Затем распахнул ворота и впустил во двор огромное чудовище весьма похожее на внедорожник, только значительно больше. Из чрева этого монстра выскочили на снег трое. Длинноволосый дядечка и две женщины в дорогих мехах.

– Это наш телемагнат, – представил генерал, – Прошу любить и жаловать – Саша. А спутницы его тоже… то ли олигархи. Простите, я не знаю, как это будет в женском роде, – засмеялся он, – То ли искательницы приключений.

Троица представилась и бодро начала выгружать пакеты и пакетики, на бегу поясняя, что они долго думали, что делать в праздники. Что все им надоело, и вот Саня вспомнил о наличии в этом мире такого великого человека как Борисыч, с которым он знаком тыщу лет. Щебетала в основном девушка Марина. Они с Наташей то же знакомы с генералом по разным там делам из области эзотерики и всякой подобной мистики и, конечно же, поддержали идею Санька, если их генерал не выставит за дверь, то есть за ворота. При этом все трое продолжали таскать свои пакеты и пакетики на веранду, посреди которой уже вырос небольшой Монблан.

– А чего на Гоа не подались или в Куршавель? – даваясь смехом, спросил генерал.

– Скучно все Борисыч, – не видя подвоха, ответил Санек, – На Гоа песочек белый смыло. Теперь пляжи все из глины. Ходишь как по дерьму. Особенно противно между пальцами. И море из изумрудного стало какое-то желтое. А в Куршавеле знакомые рожи кругом, а поговорить не с кем.

– Вот-вот, – продолжала щебетать Марина, – А здесь природа, – она скинула с головы норковый капюшон и подставляла голову ветерку, – Народ умный. Так ведь Борисыч?

– Народ здесь умный, – согласился генерал, подмигнув Пилигриму, – А это что за гора? – Кивнул он на Монблан и пакетов.

– Это выпить, закусить, – пояснила молчаливая Наташа, – Сейчас еще омаров и устриц достанем и все.

– А свежей осетринки захватили? – ехидно спросила Маша.

– Нет, – не замечая ехидства, ответила Наташа, – Осетринки не взяли. Взяли стерлядок штук пять. Надо бы их приготовить.

– Ладно, народ, – отдал приказ генерал, – Не расслабляться! Все съедим. Не сегодня так завтра. Вы, на долго? – повернулся он к новым гостям.

– Денька на два, коли не прогоните, – отозвался Санек.

– Тогда так. Девушки размещаются у Маши. Леша переезжает к нам. А пока все к мартену. Плавка станет.

И подготовка к празднику пошла своим чередом. К удивлению всех часа через два все было практически готово. Даже стол, который раздвигался до необъятных размеров, был застелен белой скатертью и сервирован. В печке шипели, скворчали и испускали аромат всякие вкусности, а на снегу охлаждались бутылки с разными экзотическими напитками. До праздника оставалось почти пять часов.

– А не провести ли нам время с пользой? – задумчиво изрек Пилигрим.

– Пожалуй, – согласился с ним Борисыч.

– Тогда собираемся через пять минут на большой веранде, – то ли предложил, то ли уточнил Владимир, – на что получил молчаливое согласие компании.

Через пять минут все расселись по креслам, диванам, диванчикам. Генерал повернулся к монаху.

– Итак, Оптина пустынь.

– Пусть так, – согласился Владимир, – Предположим, матушка Александра шла от Киева в центральную Россию Калужской дорогой. Тогда Оптина пустынь была у нее точно на пути.

– У нас тут новые гости. Просветите не разумных, о чем собственно речь, – попросил Борисыч.

– Свято-Введенский монастырь Оптина Пустынь – один из древнейших монастырей России, расположенный на берегу реки Жиздры недалеко от города Козельска. Происхождение Оптиной остается неизвестным. Можно предполагать, что строили ее не князья и бояре, а сами подвижники по призванию свыше покаянными слезами, трудом и молитвой. Когда воцарилась на Руси династия Романовых, обители были пожертвованы земли. При Петре I для умножения государственных доходов на монастыри налагались пошлины. Малочисленные пустыньки, в том числе Оптина, были упразднены. Братия в 1724 году переведена в Преображенский монастырь города Белева. Однако в 1726 году по прошению стольника Андрея Шепелева, поданному в Святейший Синод, Оптина Пустынь вновь была открыта. Но монастырь оказался без всяких средств, почти на пустом поле. Несмотря на попечение окрестных бояр, период оскудения продолжался и во время царствования Екатерины II.

– А я вот слышала, – низким грудным голосом вставила Марина, нисколько не стесняясь, – что происхождение пустыни относится к концу XIV века. И что, по преданию, обитель основал покаявшийся разбойник Опта, принявший в монашестве имя Макария.