Пятнадцать псов

Через мгновение Бенджи понял, что старик использовал его секретное имя. Он что, его знал? Пес посмотрел, куда ушел мужчина, и почти инстинктивно последовал за ним. Это оказалось не так-то просто, как вообще-то должно быть. По опыту Бенджи, двуногие, которые пахли так же, как этот старик – то есть, шерстью, сладковатой мочой, потом и каким-то неподдающимся описанию разложением, – двигались медленнее, чем остальные. Но не этот мужчина. Этот шагал быстро. К тому же на Ронсесвейлз было оживленно. Бенджи подстерегало множество препятствий: женщины с колясками, другие собаки, и – хуже всего – праздные зеваки, которых всегда лучше опасаться – они либо наступят на тебя, либо выдавят с дороги. А почтовые ящики, фонари, мусорные баки, телефонные столбы, запахи кислого молока и жареного цыпленка из супермаркета, малинового варенья из пекарни, колбасы и сыры из лавочек вдоль улицы… Столько всего отвлекало внимание, буквально молило остановиться и обнюхать! Поспевать за стариком было той еще задачкой. И тем не менее, Бенджи от него не отставал, не упуская из виду пепельно-серые штаны мужчины.

Старик – Зевс в смертном обличье – прошел на юг до конца Ронсесвейлз, пересек улицу по диагонали и сел в подошедший трамвай. Забыв осторожность, Бенджи последовал за ним и запрыгнул в трамвай в тот момент, когда двери уже закрывались. Он легко нашел старика – тот сидел в самом конце – пес привстал на задние лапы, положив передние мужчине на колено. Тот, нимало не удивившись, помог биглю взобраться на сиденье у окна.

Бенджи одолевали смешанные чувства. Он не привык к трамваям, их движение и шум приводили его в замешательство. (Последний раз он ездил на трамвае много лет назад со своей хозяйкой, и та поездка ему совсем не понравилась.) Но сейчас рядом с ним был старик: необычное соседство, но вроде бы весьма доброжелательное, а если Бенджи что и знал, так это то, что на доброте можно сыграть. К тому же окно чуть-чуть, но все же отвлекало его от тревожных мыслей. Оно было приоткрыто так, что он мог высунуть морду и вобрать в себя разнообразные запахи Квин-стрит: от затхлости Паркдейла – мимо моста, воняющего так, словно он был сделан из голубиного дерьма, мимо травы и пропитанных мочой столбов, мимо бутиков, пахнущих пылью, духами, новыми тканями, – обратно в старые кварталы, к сумахам и кленам, к вечно манящему озеру с ароматами земли и рыбы. Все это опьяняло настолько, что очнулся Бенджи только в Лесливилле и понял: старика рядом больше нет, он исчез бог знает когда.

Хотя трамвай не был забит битком, кто-то, должно быть, пожаловался на присутствие Бенджи, потому что на Вудбайне, сразу за местом, пропахшим человеческим дерьмом (интересный, сложный запах, но с примесью чего-то, что напомнило биглю о саде смерти), к нему подошел водитель трамвая.

– Чья это собака? – спросил он у пассажиров.

Тон его дружелюбным не был.

Бенджи спрыгнул с сиденья прежде, чем водитель успел его схватить. Он ринулся к распахнутым дверям и скатился по ступенькам вниз прямо в новую, по сути, страну: неизвестную, немного пугающую. Миновав заправку, он двинулся на юг, инстинктивно направляясь к озеру.

Вскоре он дошел до пляжа. Деревья все еще стояли голые, но на них уже показались готовые проклюнуться лимонно-зеленые почки. В это время года особенно ни одна собака не могла с собой совладать: очень хотелось кусаться. Как будто у зубов существовали собственные желания. Подобрав гибкую, крепкую ветку, Бенджи бесцельно потрусил вдоль берега по холодному и жесткому песку.

Из пятнадцати псов, в чьи судьбы вмешался Аполлон, Бенджи лучше всех адаптировался к новому образу мышления. От природы эгоистичный, он использовал интеллект почти исключительно для удовлетворения своих желаний, потребностей и прихотей. Его нечасто беспокоили бессмысленные рассуждения. Но порой его разум словно обретал самостоятельность. Теперь, например, глядя на простирающуюся водную гладь, Бенджи недоумевал: зачем она здесь? Почему эта голубоватая не-земля должна тут быть? И где она заканчивается?

Эти мысли напомнили ему об исчезнувшем псе:

Шуршит листва, как будто мыши,
И птицы роются в земле.
Гниение деревьев – верный признак:
Зима, кстати, уже не за горами.

Но очень скоро Бенджи переключился на другие, более важные мысли. Что он будет есть и где будет ночевать? Если люди здесь (рядом с этой полосой бесконечной воды) хоть сколько-нибудь были похожи на живущих около Хай-парка, он бы обязательно нашел кого-нибудь, кто позаботится о нем. Закусив ветку покрепче, бигль продолжил путь вдоль пляжа, направляясь на восток.

Довольный, Бенджи был слишком рассеян, чтобы заметить осторожно приближавшуюся дворнягу. К тому моменту, как он увидел собаку, – и его захлестнула паника, потому что он не мог сразу понять ее намерений, – дворняга уже напрыгивала на него, обнюхивая ему анус и гениталии, заходясь лаем, как будто вот-вот умрет от удовольствия.