Пятеро детей и Нечто

В карманах детей не нашлось рулетки, поэтому Роберта нечем было измерить, но если бы ваш отец встал на голову вашей мамы (чего он никогда не стал бы делать), он все равно смотрел бы на Роберта снизу вверх. Должно быть, в Роберте теперь было метра четыре, и в ширину он увеличился соответственно. К счастью, увеличилась и его одежда, и он стоял, спустив огромный чулок и показывая огромный синяк на огромной ноге. Огромные слезы ярости все еще высыхали на его раскрасневшемся гигантском лице.

А потом у Роберта сделался такой удивленный вид и выглядел он настолько нелепо в детских штанишках, что остальные не удержались от смеха.

– Псаммиад снова нас уделал, – сказал Сирил.

– Не вас, а меня, – ответил Роберт. – И если бы вы были порядочными людьми, вы бы попросили увеличить и вас тоже. Вы понятия не имеете, как глупо я себя чувствую.

– А я не хочу увеличиваться. С меня хватает того, что я вижу, какой у тебя идиотский вид, – начал Сирил, но Антея сказала:

– Ой, не надо! Не знаю, что с вами сегодня такое, мальчики. Послушай, Сирил, давай играть по-честному. Представляю, как отвратительно себя чувствует старина Боб в полном одиночестве там, наверху. Давайте попросим псаммиада выполнить еще одно желание, и, если эльф согласится, пусть сделает большими нас всех.

Остальные кивнули, хоть и нехотя; но когда они откопали псаммиада, тот наотрез отказался исполнять новые желания.

– Вот еще, – потирая нос, ворчливо сказал он. – Он грубиян, скверный мальчишка, и поделом ему, что он теперь слегка не того размера. Зачем он выкапывал меня мерзкими мокрыми руками? Он чуть до меня не дотронулся! Дикарь дикарем. Даже первобытные мальчики так себя не вели.

Руки Роберта действительно были мокрыми – от слез.

– Проваливайте, оставьте меня в покое, – продолжал псаммиад. – Не понимаю, почему вы не загадываете разумных желаний – еды, питья, хороших манер или хорошего настроения. Уходите отсюда!

Он это почти прорычал. Усики эльфа затряслись, и он угрюмо повернулся к детям коричневой спиной. Самые большие оптимисты поняли, что дальнейшие переговоры напрасны, и вернулись к колоссальному Роберту.

– Ну, что будем делать? – спросили они в один голос.

– Для начала, – мрачно ответил Роберт, – я собираюсь рассчитаться с мальчишкой из булочной. Я догоню его в конце дороги.

– Нельзя бить того, кто меньше тебя, старина, – сказал Сирил.

– Похоже, что я собираюсь его бить? – презрительно отозвался Роберт. – Да я бы убил его одним ударом. Но я оставлю ему кое-что на память. Подождите, я подтяну чулок.

Он подтянул чулок длиной с диванный чехол и пошел из карьера, делая двухметровые шаги. Вскоре Роберт оказался у подножия холма, чтобы перехватить там мальчика, когда тот будет возвращаться к повозке своего хозяина, развозившего хлеб в придорожные коттеджи.

Роберт присел на корточки за стогом сена у поворота дороги и, услышав, что мальчик идет, насвистывая, по дороге, выскочил и схватил своего обидчика за шиворот.

– А теперь, – сказал Роберт голосом, ставшим во столько же раз громче его обычного голоса, во сколько раз увеличился он сам, – теперь я покажу тебе, как пинать мальчиков меньше ростом!

Он поднял подручного булочника и посадил на верхушку стога сена, футах в шестнадцати от земли. Потом уселся на крышу сарая и высказал мальчику все, что о нем думает. Да только вряд ли мальчик это слышал, потому что от ужаса впал в ступор. Когда Роберт высказал все, что смог (а кое-что повторил дважды) он встряхнул мальчишку и сказал:

– Как хочешь, так отсюда и слезай, – и ушел.

Уж не знаю, как бедняга слез, знаю только, что он разминулся с повозкой, а когда вернулся в булочную, получил хорошую головомойку. Мне его жаль, но, в конце концов, поделом ему, пусть знает, что мальчики должны драться на кулаках, а не пинаться. Конечно, когда он попытался рассказать хозяину о мальчишке, с которым подрался, и о великане высотой с церковь, ему влетело еще раз – ну кто бы поверил в такую историю? На следующий день в нее поверили многие, но для мальчика булочника было уже слишком поздно.

Вернувшись домой, Роберт нашел остальных в саду. Антея предусмотрительно попросила у Марты разрешения пообедать на улице, потому что Роберту было бы тесно в небольшой столовой. Ягненок, который мирно проспал все бурное утро, проснулся с насморком, Марта сказала, что он простудился и что лучше ему остаться дома.

– Так и вправду будет лучше, – сказал Сирил, – ведь если он хоть разок на тебя взглянет, Роберт, и увидит, какого ты теперь роста, он будет вопить целую вечность!

Роберт и вправду стал тем, кого детские портные называют «переростками». Он выяснил, что может перешагнуть прямо через железные ворота в палисаднике.