Пятеро детей и Нечто

Тогда Роберт попытался заарканить его скакалкой Джейн, но вместо того, чтобы обвиться вокруг плеч мальчишки, скакалка обвилась вокруг его ног и повалила. Корзина опрокинулась, красивые новые булочки раскатились по пыльной меловой дороге. Девочки подбежали, чтобы их поднять. Через мгновение Роберт и мальчик уже сцепились, как мужчина с мужчиной, а Сирил следил за тем, чтобы драка была честной. Скакалка обвивалась вокруг ног дерущихся, как любопытная змея, пытающаяся изображать миротворца. Миротворца из нее не вышло: деревянные ручки били драчунов по голеням и лодыжкам, что ничуть не помогало примирению.

Знаю, это вторая драка за главу, но что я могу поделать? Такой уж выдался день. Сами знаете, бывают дни, когда нет конца ссорам, даже если вы вовсе не собирались ссориться. Будь я автором приключенческих рассказов вроде тех, какие в моем детстве печатали в журнале «Мальчики Англии», конечно, я могла бы подробно описать битву, но у меня не получится. Я никогда не смотрю, что происходит во время драки, даже если дерутся всего лишь псы. Кроме того, если бы мой рассказ писался для «Мальчиков Англии», Роберт вышел бы победителем. Но я вроде Джорджа Вашингтона – не могу солгать даже о вишневом дереве[3], не говоря уж о драке. Поэтому не стану скрывать, что Роберту второй раз за день досталось на орехи. Мальчик пекаря подбил ему второй глаз и, не зная правил честной игры и джентльменского поведения, дернул за волосы и пнул по колену. Роберт после говорил, что смог бы одолеть врага, если бы не девчонки. Не знаю, не знаю. Уверена только в том, что поражение больно ранило обоих уважающих себя братьев.

Сирил как раз срывал с себя куртку, чтобы, как положено, вступиться за брата, но Джейн обхватила его ноги и с плачем стала просить не вмешиваться, не то его тоже побьют. Как вы понимаете, Роберту было очень неприятно услышать «тоже», но это было ничто в сравнении с тем, что он почувствовал, когда Антея бросилась между ним и подручным булочника и обняла за талию этого нечестного и подлого бойца, умоляя прекратить драку.

– О, не бейте больше моего брата! – заливаясь слезами, сказала она. – Он не хотел ничего плохого, мы всего лишь играли. И я уверена, он очень сожалеет о случившемся!

Как видите, все сложилось очень несправедливо по отношению к Роберту. Кстати, если бы у мальчика булочника имелись понятия о рыцарской чести и он, поддавшись на просьбы Антеи, принял ее презренные извинения, Роберт не смог бы впоследствии ему навалять, не уронив собственной части. К счастью, Роберт напрасно этого опасался. Рыцарство оказалось чуждо сердцу мальчика из булочной. Он очень грубо оттолкнул Антею и погнался за противником, пиная его и бранясь. Они добежали до песчаной ямы, и там, еще одним пинком, мальчишка опрокинул побежденного в кучу песка.

– Я тебе еще покажу, поганцу! – сказал он напоследок и пошел собирать свои булочки.

Сирил, на котором повисла Джейн, не смог вмешаться.

Мальчик из булочной, красный и потный, обозвал братьев и сестер бандой идиотов и исчез за поворотом. Только тогда Джейн ослабила хватку. Сирил с молчаливым достоинством отвернулся и последовал за Робертом, а девочки пошли за ними, плача навзрыд.

Удрученная компания села на песок рядом с плачущим Робертом. Потому что Роберт тоже плакал – в основном от ярости. Хотя я знаю, что у настоящих героев глаза после драки сухие. Но ведь герой всегда побеждает, а про Роберта такого не скажешь.

Сирил злился на Джейн, Роберт злился на Антею, девочки чувствовали себя несчастными, и вся четверка затаила недобрые чувства к мальчику из булочной. Воцарилась, как говорят французские писатели, «тишина, полная эмоций».

Потом Роберт зарылся руками и ногами в песок и яростно заерзал.

– Посмотрим еще, что он скажет, когда я вырасту. Трусливое животное! Зверюга! Ненавижу его! Но я ему отплачу! Просто он больше меня.

– Ты первый начал, – неосторожно сказала Джейн.

– Знаю, дурочка… Но я же просто шутил… А он меня пнул… Вот, смотри!

Роберт спустил чулок и показал фиолетово-багровый синяк.

– Хотел бы я быть больше его, вот и все.

Он снова зарылся пальцами в песок и тут же вскочил, потому что его рука коснулась чего-то пушистого. Конечно, это был псаммиад. Как сказал потом Сирил: «Притаился, чтобы, как обычно, оставить нас в дураках». И, конечно, желание Роберта тут же исполнилось – он стал больше мальчика из булочной. Не просто больше, а гораздо больше! Он сделался даже больше того здоровенного полицейского, который много лет назад дежурил на перекрестке у Манн-Хаус и любезно помогал старушкам переходить дорогу; я никогда не видела человека больше и добрее его.