Пятая гора

Илия послушался. Снаружи полная луна освещала улицы и дома Акбара и, несмотря на поздний час, слышались еще голоса и смех. Даже в преддверии прихода ассирийцев люди не утратили вкуса к жизни и готовы были смело встретить новое.

Потом он увидел какую-то тень и понял — это она, та, которую он так любил: сейчас она вновь горделивой поступью идет по своему городу. Илия улыбнулся и почувствовал, как ее ладонь прикоснулась к его лицу.

— Да, я горжусь тобой, — почудились ему ее слова. — Акбар и вправду стал краше прежнего.

Ему захотелось заплакать, но он вспомнил мальчика, так и не пролившего ни слезинки, и сдержался. Вспомнил самые прекрасные часы той истории, что прожили они вместе, от первой встречи у городских ворот до слова «любовь», написанного ею на глиняной табличке. Вспомнил ее платье, волосы, тонкие черты лица.

— Ты сказала мне, что станешь Акбаром. И я излечил тебя, исцелил твои раны и теперь возвращаю тебя к жизни. Будь счастлива вместе со своими новыми сотоварищами. Хочу сказать тебе вот еще что: я — тоже Акбар, просто не знал об этом.

Он догадывался, что она улыбается.

— Ветер пустыни давно уже занес наши следы на песке. Но в каждое мгновение моего бытия я вспоминаю то, что было, и ты по-прежнему со мной — и во сне, и наяву. Благодарю тебя за то, что когда-то пересекла мой путь.

Он уснул там же, в храме, и, засыпая, чувствовал, как женщина гладит его волосы.

Старший из купцов заметил впереди на дороге кучку оборванных людей и, решив, что это разбойники, велел караванщикам быть наготове.

— Кто такие? — спросил он.

— Народ Акбара, — ответил ему бородатый человек с горящими глазами. Караванщику почудился в его речи легкий чужестранный выговор.

— Акбар стерт с лица земли. Правители Тира и Сидона отправили нас на поиски источника воды, чтобы караваны могли снова проходить этой долиной. Нельзя же, чтобы связи со всем прочим миром прерывались так надолго.

— Акбар существует, — возразил бородатый. — А где ассирийцы?

— Это уже всем известно, — засмеялся караванщик. — Удобряют собой почву нашей отчизны. И давно уже пошли на корм стервятникам и шакалам.

— Как же так? Ведь у них было такое сильное войско…

— Самое сильное войско разлетится в прах, если знать, когда оно нападет. Из Акбара нас известили о его приближении, воины Тира и Сидона устроили ему засаду на дальней оконечности долины и разбили наголову. Кто не погиб в бою, был увезен нашими корабельщиками и продан в рабство.

Оборванные люди огласили долину криками радости, принялись обниматься, одновременно и плача, и смеясь.

— Вы-то кто такие? — допытывался купец. — Вот ты, например? — обратился он к бородатому.

— Мы — новоявленные воины Акбара, — был ответ.

* * *

Ко времени сбора третьего урожая Илия был уже правителем города. Далось это непросто: прежний правитель хотел вернуться и занять прежнюю свою должность, ибо так предписывал обычай. Однако горожане воспротивились, отказались принять его и даже пригрозили, что отравят источник. В конце концов финикийские власти сдались и уступили их требованиям, рассудив, что Акбар, в сущности, нужен лишь для того, чтобы снабжать водой путешественников, а царевна Сидонская сидит на израильском престоле. Уступив должность градоначальника израильтянину, финикияне могли предпринять шаги по укреплению торгового союза.

Новость мигом разнеслась по всей округе благодаря купеческим караванам, вновь двинувшимся из конца в конец края. Кое-кто в Израиле считал Илию подлейшим из предателей, но было ясно, что в свой срок Иезавель заставит утихнуть и этот ропот, и вновь восторжествует мир. Сама же царевна торжествовала, ибо злейший ее враг сделался наконец самым верным союзником.

Поползли слухи о том, что готовится новое нашествие ассирийцев, и Акбар вновь опоясался крепостными стенами. Мало того — на пространстве между Акбаром и Тиром там и тут стояли теперь отряды воинов с далеко выдвинутыми вперед дозорами, так что попади один из городов в осаду, можно было по суше двинуть к нему на помощь подкрепления, а морем доставить продовольствие.

Край расцветал прямо на глазах: новый правитель стал строго следить за сбором пошлин, которые теперь тщательно записывались. Старики ничего не оставляли своим вниманием, изобретали более совершенные способы взимать налоги, терпеливо разбирали все тяжбы и споры.

Женщины же обрабатывали землю и ткали. Не было бы счастья, да несчастье помогло: пока Акбар был отрезан от всего мира, им, чтобы разнообразить скудные запасы ткани, пришлось придумать новые виды отделки и вышивки, столь восхитившие купцов, которые вновь появились в городе, что они сделали множество заказов.

Дети же осваивали письменность. Илия был убежден, что когда-нибудь Библос очень им пригодится.

* * *

Как всегда перед сбором урожая, проходил он в тот день по полям, вознося хвалу Господу за те бесчисленные благословения, что получал за все эти годы. И видел людей, несших корзины, доверху наполненные зерном, видел играющих вокруг детей и взмахом руки посылал им привет, и они отвечали ему.