Читаем Пьяное Средневековье. Средневековый алкоголь: факты, мифы и заблуждения полностью

Но похоже, неприязнь к вину существовала не везде. Греческий историк Диодор Сицилийский (ок. 90–30 гг. до н. э.) писал: «Кроме того, так как температура климата разрушается чрезмерным холодом, земля не производит ни виноградной лозы, ни масла, и, как следствие, те галлы, которые лишены этих плодов, делают напиток из ячменя, который они называют зитос или пиво, и пьют воду, в которой они вымывают свои медовые соты. Галлы чрезвычайно пристрастились к употреблению вина и наполняют себя вином, которое привозят в их страну купцы, пьют его несмешанным, и так как они пьют этот напиток без умеренности, они пьянеют и впадают в ступор или состояние безумия». Он также сообщал о давней торговле вином между галлами и Средиземноморьем, и его слова подтверждаются археологическими находками – в могильниках обнаружилось немало бронзовых и глиняных кувшинов из-под вина.

Афиней также отметил, что кельты едят очень мало хлеба, но огромное количество мяса. Пожалуй, это можно считать одним из первых противопоставлений римской и варварской пищевых традиций в целом, ведь римская кухня всегда основывалась на триаде хлеб/вино/оливковое масло, тогда как основой варварской кухни были мясо/пиво/сало.

И дело не только во вкусах, и даже не только в том, что оливковые деревья и виноградники на севере не растут, а в целом спектре причин, включая климат, религию, почвы, образ жизни и т. д. Почему вино обычно идет в пищевых традициях в связке с хлебом, а пиво в связке с мясом? Вопрос же не в том, что чем лучше закусывать. Надо понимать важную вещь – земледелие было не на том уровне, чтобы зерна прекрасно хватало и на хлеб, и на пиво. Делать приходилось либо то, либо другое, и чуть позже, в главе о средневековом пиве, я подробнее расскажу об этой проблеме в Средние века. А в Древнем мире она, разумеется, стояла еще острее. Я не рискну утверждать, что первично, а что вторично, но можно предположить, что южные народы, рано открывшие виноделие, не слишком нуждались в пиве и быстрее развивали хлебопечение. Тогда как в землях, где основным напитком издавна было пиво, хлеб в принципе не занимал в рационе серьезного места.

Среди древних кельтских преданий есть история, в которой волшебная свинья «рождает ячменное зерно и пчелу». Очень показательный миф: свинья давала мясо, кожу, щетину; ячмень – пиво, кашу, корм для скотины и солому; пчела – мед, медовуху и воск для свечей. Практически все, что нужно древнему человеку для счастливой жизни. Кстати, вплоть до Позднего Средневековья свиньи в основном кормились на вольном выпасе, питаясь желудями, кореньями и всякими отбросами, так что неудивительно, что их называли «самыми полезными животными».

Германские соседи галлов были предметом исчерпывающей работы римского историка Тацита (ок. 55 – ок. 120 гг.), которой, впрочем, тоже нельзя полностью доверять, потому что автор, будучи политиком и писателем, не брезговал погрешить против истины ради более важной цели – донести до читателей свое мнение о существующих в Риме проблемах. Поэтому иногда у него германцы выходят такими передовыми, целомудренными и благородными в сравнении с развращенной римской знатью, что даже как-то неловко становится. Но что касается питания, то, скорее всего, Тацит описывал его довольно точно, по крайней мере пищевые привычки германцев в его книге довольно близки таковым у кельтов:

«Их напиток – ячменный или пшеничный отвар, превращенный посредством брожения в некое подобие вина; живущие близ реки покупают и вино. Пища у них простая: дикорастущие плоды, свежая дичина, свернувшееся молоко, и насыщаются они ею безо всяких затей и приправ. Что касается утоления жажды, то в этом они не отличаются такой же умеренностью. Потворствуя их страсти к бражничанью и доставляя им столько хмельного, сколько они пожелают, сломить их пороками было бы не трудней, чем оружием».

Датский алкогольный напиток железного века, идентифицированный по отложениям в бронзовых сосудах для питья, по-видимому, был чем-то средним между пивом и фруктовым вином: при его изготовлении использовались ячмень, клюква и восковница. Тацит описывал германский напиток, похожий на сидр, крайне неприятный для римского вкуса.

Перейти на страницу:

Все книги серии История и наука Рунета

Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи
Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи

XVIII век – самый загадочный и увлекательный период в истории России. Он раскрывает перед нами любопытнейшие и часто неожиданные страницы той славной эпохи, когда стираются грани между спектаклем и самой жизнью, когда все превращается в большой костюмированный бал с его интригами и дворцовыми тайнами. Прослеживаются судьбы целой плеяды героев былых времен, с именами громкими и совершенно забытыми ныне. При этом даже знакомые персонажи – Петр I, Франц Лефорт, Александр Меншиков, Екатерина I, Анна Иоанновна, Елизавета Петровна, Екатерина II, Иван Шувалов, Павел I – показаны как дерзкие законодатели новой моды и новой формы поведения. Петр Великий пытался ввести европейский образ жизни на русской земле. Но приживался он трудно: все выглядело подчас смешно и нелепо. Курьезные свадебные кортежи, которые везли молодую пару на верную смерть в ледяной дом, празднества, обставленные на шутовской манер, – все это отдавало варварством и жестокостью. Почему так происходило, читайте в книге историка и культуролога Льва Бердникова.

Лев Иосифович Бердников

Культурология
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света

Эта книга рассказывает о важнейшей, особенно в средневековую эпоху, категории – о Конце света, об ожидании Конца света. Главный герой этой книги, как и основной её образ, – Апокалипсис. Однако что такое Апокалипсис? Как он возник? Каковы его истоки? Почему образ тотального краха стал столь вездесущ и даже привлекателен? Что общего между Откровением Иоанна Богослова, картинами Иеронима Босха и зловещей деятельностью Ивана Грозного? Обращение к трём персонажам, остающимся знаковыми и ныне, позволяет увидеть эволюцию средневековой идеи фикс, одержимости представлением о Конце света. Читатель узнает о том, как Апокалипсис проявлял себя в изобразительном искусстве, архитектуре и непосредственном политическом действе.

Валерия Александровна Косякова , Валерия Косякова

Культурология / Прочее / Изобразительное искусство, фотография

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология