[email protected] (ФАНТОМ - ЛЮБОВЬ)

Семён Данилович работал на бойне. С ним никто не решался спорить и скандалить, так как дворовые легенды гласили о том, что в свои пятьдесят пять лет он ещё мог ударом кулака уложить быка.

Кроме того, говорили, что он пьёт сырую кровь «для здоровья», а когда он приносил в кухню огромные куски мяса, то разделывал их двумя ножами с такой скоростью и сноровкой, что у Фильки по спине начинали бегать мурашки.

От щедрот Семен Даниловича перепадало кое-что и соседям, особенно вкусно бывало, когда мама жарила свежую печень или делала из длинных кишек колбасу.

В длинном коридоре-ответвлении от кухни жила Филькина семья, Анна Абрамовна с древней старухой-матерью и семья заведующего текстильной базой.

Это был еще один очаг противоречий и страстей, так как заведующего посадили в тюрьму, а Анна Абрамовна, не ладившая с его богатой и ухоженной женой, Розой Марковной, частенько бросала ей вслед непонятное тогда Филе слово: «Мулине, мулине!»

Как оказалось впоследствии, это был сорт ниток, из которых была соткана далеко не бедная жизнь семьи зав. базой.

Роза Марковна в долгу не оставалась и припоминала Анне Абрамовне грехи её сестры, которая во время войны насобирала в опустевших домах мешок денежных знаков, и когда произошла внезапная реформа, чуть не повесилась от горя, ибо усилия оказались напрасными — обменивали только определённую сумму.

Вершиной противостояния двух соседок стал случай, вошедший в анналы мировой истории кухонных войн.

Поутру, в один из суботних дней, Роза Марковна в шикарном атласном халате с драконами прочно заняла позиции на газовой плите, которая по правилам коммуналки принадлежала ей на паях с Анной Абрамовной. В одной из кастрюль закипал красный борщ на свиных хвостиках, на сковородке шипела яичница со шкварками, рядом накалялся белый эмалированный кофейник.

Две других плиты были абсолютно свободны, но появившаяся в кухне Анна Абрамовна принципиально водрузила свой облупленный чайничек на законно принадлежавшую ей конфорку.

— Нет, вы только посмотрите, — немедленно обратилась ко всем свидетелям Роза Марковна, — ей мало места!

Свидетелей было трое: Господь Бог, Верка и Филя. Старшая выворачивала карманы младшего в мусорное ведро, так как он успел выйти с ней на пол часа во двор и насобирать на стенах деревянных сараев кучу забавных сороконожек. Для удобства Филька складывал добычу в карман коротких штанишек на шлейках, и теперь Верка с ужасом вытряхивала из запасника «кубло» сцепившихся насекомых.

То ли употребление местоимения, то ли попытка привлечь внимание Господа, а может быть просто узурпация законного жизненного пространства, — но что-то страшно оскорбило Анну Абрамовну, и она немедленно отреагировала домашней заготовкой:

— Сухари суши, а не сало жри!

Нужно сказать, что «дело текстильщиков» к тому времени уже подходило к концу, и оставалось только ждать кому дадут восемь лет, кому пятнадцать, а кого расстреляют. До жителей двора уже дошли слухи, что мужу Розы Марковны досталась наименьшая доля наказания и это разделило двор на две партии: одна часть народонаселения — евреи, полукровки и интеллигенты — была довольна, что пусть и нагрешивший, но живой кормилец семьи вернётся к жене и дочке, а вторая часть — скрытые и явные антисемиты — призывали «поставить всех жидов к стенке», упорно не замечая, что во всей группе из пятнадцати подсудимых, среди русских, грузин, узбеков и украинцев единственным евреем был их тихий сосед по дому. Как ни печально, но интеллигентная Анна Абрамовна примкнула к крылу экстремистов, и её фраза о сушке сухарей была высказана с явным сожалением о слабой степени наказания.

Весь дальнейший диалог, состоявшийся между соседками, Фильке удалось запомнить, но долгие месяцы он расшифровывал смысл незнакомых ему слов, спрашивая у старших, что бы это значило, пока Алик- боцман не поинтересовался «какой козёл пацана мату учит».

Но великолепнее всего прошла кульминация схватки: в пылу перебранки Роза Марковна прозевала готовность яичницы, и когда чёрные клубы дыма возвестили о кремации завтрака, она схватила сковородку и замерла, принимая ответственное решение. С одной стороны, ей хотелось опустить эту сковородку на голову врага, но при этом возникала угроза трудного сиротского детства её дочери. Взвесив все «за» и «против», Роза Марковна приняла воистину «соломоново решение» — она швырнула содержимое сковородки на чистенькую, беленькую тумбочку Анны Абрамовны, после чего пронеслась в сторону умывальника, чуть не сбив противницу с ног.

Ответ Анны Абрамовны ещё раз подчеркнул, что месть образованного человека бывает внешне не грубой, но утончённо- садистской. Столь быстро, сколь могли позволить её немолодые ноги, она рванулась к оставленной без присмотра плите, схватив со своей обесчещенной тумбочки большой кусок хозяйственного мыла с пометкой «60 %». В мгновение ока серо-желтый квадрат был опущен в чрево огромной кастрюли с кипящим борщом, а сама диверсантка стремительно скрылась с поля боя.