Петрашевцы

Не переставил ли Броневский события? Интересно, что разрешение о совместительстве, т. е. дозволение «заниматься в свободные от службы часы преподаванием уроков в казенных учебных заведениях» было получено Петрашевским, по данным Семевского, 16 октября 1844 г. Очевидно, оно и было взято для лицея? Ведь обращения Петрашевского в другие заведения неизвестны. Броневскому было важно показать, что руководство лицея сразу же негативно оценило облик Петрашевского и не захотело брать такого воспитателя и учителя! а на самом-то деле, возможно, имя Петрашевского как пропагандиста «скептических мыслей» всплыло при разработке другой «вины» трех лицейстов (т. е. началось, очевидно, не с Петрашевского, а с обнаружения сатирического произведения Унковского против неудачного хивинского похода генерала В. А. Перовского)[83], и поданное в такой ситуации прошение Петрашевского уже и не могло иметь другого результата, кроме отказа.

По-видимому, на этом неприятном отказе и закончились попытки Петрашевского устроиться в «казенное учебное заведение». Он полностью переключился в сферу частного воспитательного воздействия. Наверное, еще на лицейской скамье он ощутил свои богатые способности воспитателя-пропагандиста. Об этом красноречиво свидетельствует его дружба с М. Е. Салтыковым.

М. Е. Салтыков поступил в лицей 12-летним мальчиком в 1838 г., а Петрашевский завершил курс обучения в конце 1839-го, т. е. они могли общаться в лицее всего чуть больше года, но, видимо, Петрашевский очень привязался к своему младшему товарищу, если неоднократно потом, уже по выпуске из лицея, приезжал к Салтыкову в Царское Село.

Во время следствия и суда над петрашевцами выяснилось, что Салтыков участвовал в кружке. Но так как он уже раньше был сослан в Вятку, то к нему были отправлены по жандармским каналам вопросы, на которые он давал письменные ответы. Разумеется, в этих ответах Салтыков о многом умолчал, но все-таки его показания в сентябре 1849 г. очень существенны для уяснения его связей с Петрашевский. Вот что написал Салтыков относительно начала знакомства: «Мои отношения к господину Буташевичу-Петрашевскому начались во время пребывания моего в лицее. Хотя Петрашевский был в старшем курсе, а я в младшем, но так как он был не любим своими товарищами, то большую часть времени проводил в низших классах. Началом сближения моего с Петрашевский были литературные занятия, к которым я в то время имел большую склонность»[84].

В самом деле, юный Салтыков увлекался писанием стихов, но, оказывается, и юный Петрашевский был поэтом. Очевидно, Петрашевский вдохновлял своего младшего товарища на литературное творчество. Характерно, что, судя по показаниям Салтыкова, Петрашевский, задумав издание журнала, приглашал участвовать Салтыкова и его лицейского товарища В. Степанова. Но, вероятно, дружба не ограничивалась только литературными занятиями.

Впоследствии Салтыков одним из первых вошел в кружок Петрашевского и был в числе первых организаторов и читателей библиотеки социально-политического характера.

Возможно, уже в начале 40-х годов Петрашевский задумывал организовать кружок единомышленников, в сфере действия которого могли бы оказаться и другие планируемые предприятия: коллективная библиотека, журнал, выработка программ и предложений социально-экономического и юридического характера. Но пока еще у него не было ни соответствующего круга товарищей, ни помещения: Петрашевский жил с родителями, духовно и психологически чуждыми ему.

Но как только у него появилась возможность (после смерти отца и отделения матери) регулярно собирать в свою квартиру[85] друзей и знакомых и вообще стать материально самостоятельным, его энергичная натура начала проявлять себя в самых различных областях. Помимо коллективной, кружковой деятельности (заседания по пятницам, библиотека на паях — об этом речь пойдет в следующей главе), Петрашевский совершал также много более частных мероприятий.

Его постоянно тянуло к своеобразной адвокатуре. Хотя такого института тогда Россия еще не знала, но были широко распространены «ходатаи», т. е. люди юридически грамотные, способные вести судебные тяжбы за лиц, мало в этом смыслящих. Из показаний Барановского мы узнаем об интересном эпизоде: «Петрашевский в 1846 г. вздумал заниматься хождением по делам и пригласил меня помогать ему советами и Егорова, учителя Ларинской гимназии, написанием просьб по делам и прочими занятиями по этому предмету. Каждый из нас внес для этой цели по 2 рубля серебром, употребленных на публикации и на различные другие расходы по этому предмету: по двум делам получили мы незначительные суммы, кажется, до 30 рублей серебром, которые снова употребили на разные расходы»[86]. Правда, Барановский, великолепный юрист и будущий губернский прокурор, счел, что Петрашевский не умел вести дела, и летом 1848 г. отошел от него, но не исключено, что неумение было связано с отсутствием у Петрашевского судейской ловкости, гибкости, чинопочитания, он геройски ратовал за правду и шел напролом.