Петр Великий

Петр не был глубоко религиозным человеком. Его формальное образование, со всеми недостатками, неизбежно включало значительный элемент традиционной набожности. Он довольно хорошо знал Библию и был постоянным церковным прихожанином, принимавшим активное участие в службах. Он верил в божественное происхождение власти, которой обладал, и в свои обязанности защищать православную веру и тех, кто исповедовал ее. Он, кажется, был вдохновлен в ряде случаев в течение своего властвования подлинным чувством, что являлся посланником Божьей воли — например, во время борьбы за Азов в 1695–1696 годах. В течение его правления имело место существенное увеличение числа церквей практически в каждой российский епархии, от общего количества 11 000— 12 000 в 1702 году до более чем 14 000 двумя десятилетиями позже[110]. Все же его вере не хватало как психологической глубины, так и интеллектуальной тонкости. Ни один из его соратников в свои годы становления не был достаточно хорошо информирован или подготовлен к обсуждению интеллектуальных аспектов религиозной веры, к чему сам Петр выказывал большой интерес в разные моменты своей жизни. Важнее другое: у него почти не было уважения к российской религиозной традиции: действительно, он был активно враждебен ко многим ее проявлениям. Ритуалы, традиционные обряды, внешние проявления религиозности, похоже, всегда вызывали у него сомнения в искренности или даже презрение. Его личная вера была реальной, но тоже была узкой и чрезвычайно практической, «верой простого солдата» в долг и созидательную мирную деятельность. Для него религия означала нравственность, образование, положительное действие. К литургиям и сакраментальным аспектам, которые для огромного большинства его подданных были единственными, имевшими истинный эмоциональный вес, он был нечувствителен. Раннее широкое знакомство с иностранцами, принадлежавшими к различным конфессиям (Гордон, набожный католик; Лефорт, по крайней мере формально, кальвинист), постоянные путешествия и перемена мест действия заметно развили в нем более терпимое отношение к религиозным вопросам, чем у любого из его предшественников. Эта терпимость была относительной. Петр поддержал насильственное или полунасильственное обращение в православие нехристианских народов востока и юга России, частично, по крайней мере, потому что это делало относительно свободных соплеменников, плативших налог, российскими подданными. Хотя с 1716 года он ослабил серьезное наказание, которому по закону все еще подвергались староверы, он заменил его обязательством платить налоги в двойном размере. Его отношение к евреям, кажется, было однозначно враждебным; а в 1719 году он приказал изгнать из России иезуитов, всегда подозревавшихся как орудие политического влияния католиков. Однако даже такой, очень ограниченной степени свободомыслия в религиозных вопросах было достаточно, чтобы поставить барьер между ним и массой его подданных.