Петр Великий и его время

Петр стал господином положения. Почти все полки явились к нему, на его стороне оказалось и большинство служилого дворянского сословия. Теперь он диктовал свою волю: в первую очередь выдать Шакловитого и его сообщников. Царю уже сообщили о тайном совещании у Софьиного фаворита и намечавшемся перевороте. Софья снова умоляла стрельцов, оставшихся еще в столице, поддержать ее, не выдавать своего начальника. Но ее опять не послушали, и она в безысходном отчаянии согласилась с требованием брата - 7 сентября Шакловитого и других привезли в Троице-Сергиев монастырь и после допросов и пыток через пять дней казнили. Торжествующий победитель написал письмо брату Ивану в Москву: «Срамно, государь, при нашем совершенном возрасте тому зазорному лицу (Софье. - В. Б.) государством владеть мимо нас».

Вскоре Петр прибыл в Москву, и стрельцы, выйдя из столицы, легли вдоль дороги на плахи, в которые были воткнуты топоры, - так они просили простить их, не предавать смертной казни. Царь помиловал. Софью же в конце сентября удалили от двора, и под именем сестры Сусанны она поселилась в келье Новодевичьего монастыря.

Началось самостоятельное правление Петра, внешне - совместно с братом Иваном, которого он в том же письме обещал почитать, как отца. Но слабоумный соправитель, как и прежде, делами не интересовался, ни во что не вмешивался, и так продолжалось до самой его кончины (1696 г.). Имя его всегда упоминалось во всех официальных актах, он присутствовал на церемониях в Кремле, по не более.

Петр, получив полную власть, ею… не интересовался! По-прежнему увлекали его «марсовы игры». Реальные дела по управлению страной перешли теперь от свергнутой сестры к матушке-царице Наталье и ее приближенным.

«Марсовы игры» и Азовские походы

По настоянию матушки Петр участвовал в кремлевских церемониях - па приемах послов, парадных обедах, по стремился от них уклониться и под первым благовидным предлогом убежать к своим «потешным» или иностранцам, чтобы узнать или сделать что-нибудь интересное и нужное. Весь в движении, стремительный и любознательный, царь в спешке, словно боясь опоздать, упустить что-то очень важное, хотел успеть всюду - бежал, скакал туда, где говорили и делали для него новое и полезное. Вероятно, уже тогда сознавая недостатки своего образования, он учился у всех и везде. На это обращали внимание современники.

Когда судят о Петре, нередко допускают ошибку относительно его взглядов па роль соотечественников и иностранцев в его деяниях. Говорится, что он во всем полагался на иностранцев, только им доверял, когда речь шла о всяческих замыслах, планах, брал без разбору с Запада все необходимое - мастеров, идеи, проекты; будто царь с пренебрежением относился к русскому и русским, не доверял им, считал все отечественное косным, консервативным, отсталым. На самом деле все было сложнее. Натура царя, взращенная в русской среде, обладала характером национальным, русским. С юных лет, и это по всему чувствуется, этот энергичный и одаренный человек думал о своей России, стремился вывести ее на новые пути с помощью прежде всего русских людей, привести в движение своей волей, энергией, а где и палкой и дыбой, русское общество. Многим он был недоволен, многое хотел исправить, обновить, но никогда он не мыслил превратить Россию в какой-то сколок, копию другой страны, скажем Швеции или Голландии, Франции или Англии. Это и невозможно было сделать - ни тогда, ни ранее, ни позднее. Понимали это и иностранцы, с которыми общался Петр, - кто в большей, кто в меньшей степени. Обращаясь к их знаниям и опыту, не всегда безупречным (в России немало оказалось всяких авантюристов, бездельников, пройдох с Запада - всех этих, по характеристике историка В. О. Ключевского, «бродяг с Кокуя», т. е. из Немецкой слободы под Москвой), Петр доверял отнюдь не всем. Перенимая у тех иностранцев, кого высоко ценил, все ценное и нужное, заставлял следовать им своих соотечественников, но заботился и о том, чтобы они, овладев всем необходимым, приносили пользу России, не зависели от иноземцев.

Из многих иностранцев, которых он узнал в ту пору, более всего, без сомнения, он ценил и любил Франца Лефорта. Веселый и жизнерадостный швейцарец, доброжелательный ко всем, в том числе и к русским, он имел большое влияние на Петра. Царь приблизил его к себе, сделал адмиралом (когда страна и флота еще не имела!), одарил всем, чем только было возможно. Однако Лефорт не злоупотреблял доверием царя, не стремился, например, выдвигать иностранцев, оттеснять русских. Наоборот, внушал юному суверену, что ему нужно иметь хороших, способных, талантливых помощников, прежде всего русских. Петр так всегда и делал, хотя охотно использовал знания и таланты зарубежных мастеров, специалистов, ученых.

Молодой царь получил наконец возможность делать то, что ему хотелось, но до реальных дел еще было далеко. Предстояла большая предварительная работа.