Петр III

Готовился стать супругом и великий князь. Он избрал своим наставником в отношении к своей половине шведского драгуна Ромберга, который внушал ему, «что его жена не смела перед ним пикнуть, не только что мешаться в его дела, что как только она разевала рот, он ей приказывал молчать, что он был глава дома и что мужчине стыдно быть простаком и слушаться жены своей».

Похоже, в дальнейшем будущие супруги вели себя соответственно своим представлениям о роли каждого из них в семье. Екатерина, не по летам рассудительная и умная, решила держать план своего поведения «про себя»: «Я, — вспоминала она, — решилась щадить откровенность великого князя для того, чтобы он, по крайней мере, видел во мне лицо, которому можно доверяться во всем без малейших для себя неприятностей, и в течение долгого времени ему это удавалось». Великий князь, напротив, решил воспользоваться наставлениями и при первой возможности проявить свою власть над будущей супругой… ему стало известно, что невеста проводит много времени в молитвах, что в ее покоях царит благочестие, посчитал это излишней набожностью и обругал ее.

В мае 1745 г., когда императрица велела расселить жениха и невесту в помещениях, расположенных не рядом, а в дальнем расстоянии друг от друга, великий князь заявил, что по этой причине он не может «часто видеться со мной». «Я хорошо чувствовала, как ему мало было до меня дела, и как мало он меня любит».

Время обнаружило противоположный уклад жизни жениха и невесты и глубокие различия в их интересах. Екатерина проводила время в чтении книг, оказавшихся под рукой, среди которых было и немало пустых сочинений. Ей повезло: в Москву, где находился двор, прибыла шведская делегация для приглашения Петра Федоровича на шведский трон, в составе которой оказался ее старый знакомый граф Гелленбург. Этот умный и образованный человек еще во время встречи с принцессой в Гамбурге упрекал ее мать, что она уделяет мало внимания воспитанию дочери — «дитя выше своих лет — что у нее философский склад ума». Гелленбург дал Екатерине разумный совет: «надо питать душу лучшими книгами», авторами которых были Плутарх, Цицерон, Монтескье. Екатерина воспользовалась этим советом и позже признала, что «склад ума моего и души моей образовался под его (Гелленбурга. — Н. П.) значительным влиянием».

По-иному тратил время великий князь, которому в 1745 г. исполнилось 17 лет: он либо «дурачился» со своими лакеями, либо «предавался обыкновенному ребячеству», ранее тайно, а теперь едва ли не в присутствии воспитателей Брюммера и Берхгольца он играл в куклы и в солдатики, то есть предавался развлечениям, «удивительным для его возраста».

В результате Екатерина приобрела знания и развивала свои способности, в то время как Петр Федорович пребывал в ребяческом возрасте и владел весьма скромными сведениями, полученными от наставников.

Екатерина, в результате замужества ставшая великой княгиней, отметила, что великому князю «все равно, тут ли я или нет» и «что ему приятнее было оставаться со своими приближенными», чем с нею. Великая княгиня в своих мемуарах готовила читателя к мысли о необходимости ей иметь фаворита. Она решила подавить чувство ревности к признаниям супруга о любви к фрейлинам одним средством — «не любить его. Если бы он желал быть любимым, то относительно меня это вовсе было нетрудно; я от природы была наклонна и привычна к исполнению моих обязанностей, но для этого мне был нужен муж со здравым смыслом, а мой его не имел». В другом месте она писала: «По приезду моем в Россию и в первые годы нашего брака, если бы человек этот захотел хотя сколько-нибудь быть сносным, сердце мое было бы отверсто ему. Но я видела, что из всех возможных предметов, он обращал на меня наименьшее внимание именно потому, что я была его женой».

Летом 1745 г. новобрачные совершили подобие брачного путешествия — Елизавета Петровна отправилась в Киев для богомолья в Печерском монастыре и велела туда же ехать молодоженам, а также матери Екатерины, которая все же покинула Россию в сентябре того же года.

26 июля кортеж великого князя, его супруги и Иоганны Елизаветы отправился в путь, а императрица с роскошным картежем выехала из Москвы несколько позже. Путешествие, судя по «Запискам» Екатерины, оставило у нее благоприятные воспоминания: «Мы ехали небольшими переездами… Нам было очень весело… Таким образом в конце третьей недели прибыли в Козелец, где провели время до конца августа, а затем отправились вместе с Елизаветой Петровной в Киев, где пробыли две недели».

Худ. Георг Кристоф (Христоф) Грот. Портрет великого князя Петра Федоровича. 1743 г.

Холст, масло. Государственная Третьяковская галерея, Москва

После возвращения в Москву ослабленный путешествием великий князь заболел ветряной оспой в тяжелой форме. Петр Федорович, однако, хоть и медленно, но поправлялся и 15 декабря 1745 г. вместе с двором императрицы отправился из Москвы в Петербург.