Петр I

Царь во время приема бояр взял ножницы и стал ими обрезать у них бороды. Волосы посыпались на пол. На лицах знатных бояр появился испуг. Но царь продолжал свое дело. Этот обряд продолжался и в последующие дни. Англичанин Джон Перри, руководивший работами по постройке кораблей в Воронеже, пишет: «Около этого времени царь приехал в Воронеж, где я тогда находился на службе, и многие из моих работников, носившие всю свою жизнь бороды, были обязаны расстаться с ними; в том числе один из первых, которого я встретил возвращающимся от цирюльника, был старый русский плотник, бывший со мною в Камышинке, отлично работающий топором и которого я всегда особенно любил. Я слегка пошутил над ним по этому случаю, уверяя его, что он стал молодым человеком, и спрашивал его, что он сделал со своей бородой? На это он сунул руку за пазуху и, вытащив бороду, показал мне ее и сказал, что когда придет домой, то спрячет ее, чтобы впоследствии положили ее с ним в гроб и похоронили вместе с ним, для того, чтобы, явившись на тот свет, он мог дать отчет о ней св. Николаю. Он прибавил, что все его братья (товарищи по работе), которых в этот день тоже выбрили, как его, также об этом позаботились». Но лично всех побрить царь не мог. А так как среди русских знатных людей находилось много таких, кто не желал расставаться с бородой, то Петр приказал взимать с таких подать в размере 100 рублей в год (порядка нескольких десятков, а то и сотен тысяч современных гривен). Не забыл государь и о крестьянах. Они обязаны были платить по копейке каждый раз, когда проходили через ворота каждого города, где находился сборщик пошлины. Народ такие действия царя считал большим грехом, но противостоять ему не мог. Тогда же Петр издал указ, которым предписал изменить покрой одежды. Русские мужчины привыкли носить длинные одежды, похожие на женские платья. Теперь же предписывалось, чтобы все бояре и все приближенные ко двору и получавшие от царя жалованье под страхом попасть в немилость оделись по английской моде в кафтаны из тонкого сукна, обшитые серебром или золотом, «смотря по средствам каждого». Затем последовало распоряжение, чтобы все, кроме крестьян, шили себе иностранные одежды. Образцы такой одежды были вывешены на всех воротах Москвы.