Петербургский сыск. 1870 – 1874

Агентов и так не хватает, дел больше, чем они могут взвалить себе на плечи, а здесь и провинция туда же. Давно пора, хотя бы в крупных городах, пусть хотя бы не во всех губернских, организовать отделения сыскной полиции, так, нет же, тянется годами проклятая российская волокита, и нет ей ни начала, ни конца. Чертыхался Путилин, как работать, когда служащих вынужден посылать в помощь губернским властям, ладно бы в Петербугскую губернию, а то на тысячу вёрст южнее.

В комнате сыскных агентов Миша первым делом достал с полки справочник и начал выискивать, какие поезда и во сколько отправляются до Вильно. Таковых оказалось пять: три пассажирских, почтовый и курьерский.

Последний отпадал, он уже отбыл, почтовый, Жуков почесал голову, нет, этот тянуться будет, как резинка на женских чулках. Мысли перепрыгнули на женщин, на неудачное сватовство. Он стряхнул с себя отвлекающие видения и углубился в расписание. Так, вот этот, Варшавский, подходит, как нельзя кстати, отправление с вокзала в пять вечера, следует через Царское село, Лугу, Псков, Антонополь, Динабург и принесёт бренное тело сыскного агента к месту назначения почти в полночь, без девяти минут одиннадцать. Как говорится, сутки прочь.

Чем же заняться в такие редко выпадающие свободные часы? Почитать новый роман Эмиля Габориота «Чужие деньги», только вышедшего из печати в переводе, Миша силился вспомнить фамилию, но так на ум не пришло. Да ладно, отмахнулся от самого себя Жуков, но всё равно вспомнил слова, предваряющие книгу; «Дарование Габорио проявилось, главным образом, в его романе „Чужие деньги“, имевшего целью как можно сильнее действовать на воображение читателя. Это уголовные романы, где действие крутится вокруг таинственного преступления и главную роль играет, являющийся в самые критические моменты, сыщик».

Вот и прочту, потирал руки Миша в предчувствии занимательного сюжета, только жаль, что в прошлом году Габориот скончался в расцвете творческих сил. Жизнь – она такова, некоторых преступников лелеет до старости, чтобы они умерли в собственной постели, как добропорядочный господин, а некоторые сгорают на взлёте, а казалось, бы, жить им да жить.

Миша посмотрел на часы, стоящие в углу. До отъезда поезда оставалось достаточно времени, чтобы успеть не только домой, но и посетить архивариуса для просмотра сведений о господине Цехановиче, вдруг что—то когда—то было.

В Вильне Жукову не приходилось бывать, да и не важно, ведь не красотами губернии собирается любоваться, а расследовать дело проворовавшегося чиновника, видимо, любеобильный франт завёл интимную подругу, наличности, как в таких случаях бывает, не хватало, денежное довольствие недостаточное, вот и запустил руку в банковское хранилище и когда понял, что не избежать наказания сбежал. Жуков выстроил для себя цепочку событий, поэтому и не переживал о поездке, слишком простое дело.

В архиве, как и предполагал сыскной агент Миша, на помощника бухгалтера Михаила Цехановича ничего не было.

Уже на выходе из отделения Жуков столкнулся с Иваном Дмитриевичем, который снисходительно похлопал своего помощника по плечу.

– Миша, вижу по лицу, что версия полюбовницы и растраты тобой уже выстроена, так вот, выброси ее из головы, а начинай следствие, будто ничего не видел и ничего не слышал, иначе выставишь сыскную полицию, как не стоящую выеденного яйца организацию, а себя за смешного человека.

– Иван Дмитрич…

– Если бы я тебя не знал, я бы не предупреждал тебя, но чувствую твой настрой и, смотря в твои блестящие глазки, смею предупредить, отбрось все мысли, пока не услышишь из первых уст, не только о сбежавшем господине, но и об обстоятельствах дела. Не буду более занудничать, – и подтолкнул Жукова в плечо.

Миша положил в походный баул одну пару белья, через некоторое время размышления добавил ещё одну. Прав Иван Дмитриевич, сколько времени придётся пробыть в Вильне, один Бог знает, так что подстелить соломки не помешает.

Прибыл на Варшавский вокзал за четверть часа до отхода поезда, браво спрыгнул с подножки пролётки, опустил в руку извозчика четвертак и, подражая Путилину, пошёл, помахивая тростью.

На удивление пассажиров, желающих посетить столицу Царства Польского, было мало, и Жуков ехал в одиночестве. Сперва отсыпался, читал, снова отсыпался, снова читал. Как проехали Псков, так и не заметил.

Утром подозвал кондуктора и расспросил о ближайшей стации. Тот ответил, что через пятнадцать минут остановка на полчаса в Корсовке и что господин Жуков может там позавтракать.

Незадолго до Вильно, поглядывая в нетерпении на часы, доставаемые из кармана жилетки, Миша не находил себе места. Всё казалось, минует поезд станцию без остановки, хотя Путилинский помощник себя и успокаивал, что такого быть не может, но как—то не очень получалось. Голова более забита предстоящим делом, хотя приказывал себе о нём не думать.

На привокзальной площади взял извозчика и тот в пять минут домчал Мишу до «гостиницы, в которой приличествует останавливаться таким господам, как молодой барин».