Петербургский сыск. 1870 – 1874

– Я вас понял, – Миша поднялся, – тогда разрешите мне преступить незамедлительно, видите ли, меня ждут дела в Петербурге.

– Каков фрукт, – сказал Иван Александрович, – я, мол, следствие вёл, а теперь разбирайтесь сами. Ну и ну, – возмущался чиновник.

– Да, Бог с ним, чай не в первый раз начинать с начала.

– Вам виднее.

– Давайте, любезный Иван Александрович, прокатимся в Государственный Банк, с него—то всё началось.

– Как скажете, Михаил Силантьевич.

Статский советник Карл Фёдорович Ауер, управляющий Виленским отделением Государственного банка, состоял в должности с 1869 года, но так и не привык к уездному городу. Вроде бы и хозяин, ближайший надзирающий чиновник в столице, ан нет, чувствовал себя не уютно.

Принял сыскного агента и чиновника при губернаторе в кабинете, распорядился принести чаю.

– Не миновала чаша алчности и наше заведение, – пожаловался Карл Фёдорович. В свои шестьдесят четыре выглядел молодцевато, форменный китель сидел, как влитой, казалось, что управляющий и спит в нём. Седина посеребрила виски и небольшую клинышком бородку. Вопреки существующей моде, подражать Государю, статский советник причёской и растительностью на лице более походил на бывшего французского императора Наполеона III. – Тем паче не думал, что господин Цеханович способен на такой гнусный поступок, не достойный дворянина.

Миша терпеливо выслушивал господина Ауера.

– Вы же принимали такого господина на службу? – Оказывается Иван Александрович несдержан, отметил про себя Миша.

– Да, но, – побагровел статский советник, – не я воспитывал такого господина.

– Давайте, перейдём к делу.

– Да, да, – поддержал Карл Фёдорович Жукова, – дело, прежде всего.

– Господин Ауер, мой недостаток – молодость, но смею уверить вас, что сыскной опыт у меня немалый, – сказал Путилинский помощник, видя некоторое недоверие во взгляде управляющего, – поэтому—то меня и командировали в ваши края.

– Понимаю, – Карл Фёдорович провёл рукой по носу, – спрашивайте, молодой человек,

– Расскажите о самом преступлении.

– С чего начать? – Господин Ауер спросил самого себя. – Пожалуй с того, что пятнадцатого числа я получил телеграмму, что мне надлежит приехать в столицу по неотложному делу. В тот же день вечерним поездом я отправился в Петербург, исполняющим обязанности управляющего мною был оставлен Иоаким Сергеевич Аладжалов.

– Извините, Карл Фёдорович, ежели я буду вас перебивать вопросами.

– Ничего, ваше право, вы же ведёте следствие.

– Скажите, ранее вы оставляли господина Аладжанова за управляющего?

– Не один раз.

– Прошу вас, продолжайте.

– Я вернулся двадцать второго числа, Иоаким Сергеевич мне доложил о произошедшем за время моего отсутствия. В том числе и о том, что господин Цеханович попросил два дня для навещения матери, но так на службу не прибыл.

Я послал на квартиру, на которой проживал Михаил, сотрудника. Он вернулся с известием, что хозяин, некий Грушевский, давно не видел жильца. Смутное подозрение шевельнулось в моём сердце и я приказал произвести ревизию, во время которой было мною обнаружено исчезновение пакета с десятью облигации внутреннего займа в десять тысяч каждая. После обнаружения покражи я обратился к приставу второго участка Александру Васильевичу Мельникову, который распорядился вскрыть комнаты господина Цехановича. Там были обнаружены пятна крови и раскиданные вещи. Это всё, что мне известно.

– Скажите, давно ли служит в банке Цеханович?

– С февраля прошлого года.

– Не знаете, с кем он поддерживал дружеские отношения?

– На этот вопрос я ответить не могу, ибо не знаю.

– Что бы вы могли сказать о Михаиле?

– Плохого ничего, хороший работник, исполнительный, всегда аккуратен, вежлив, не замечал я за ним порочных наклонностей.

– Не сотрудник, а ангел, – усмехнулся Иван Александрович.

– Да, ангел и мне кажется, что он попал в бедственное положение, а может быть, – Карл Фёдорович перекрестился, – и того хуже, – замолк на некоторое время, потом добавил, – я боюсь, что с Цехановичем стряслось что—то ужасное, ведь кровь в комнатах.

– Вы правы, никогда не хочется думать о человеке плохо, пока не появятся очевидные факты.

– Вы что—то знаете о Михаиле? – Встревожено спросил управляющий.

– Нет, – ответил Миша, – я только приступил к следствию и вы первый из свидетелей, с кем я разговариваю. У меня пока не сложилось никакого впечатления, я не хочу быть пристратным. Всё—таки какое впечатление осталось от общения и исполнения служебных обязанностей господином Цехановичем?

– Самое благожелательное.

– Тогда не распорядитесь ли, чтобы позвали господина Аладжанова?

– Сию минуту.

Господин Аладжанов оказался мужчиной сорока лет, высоким и до того худым, что казалось, случайный порыв ветра и понесёт чиновника Государственного Банка под небеса. Лицо с острым подбородком вызывало неприятное впечатление, но что—то в нём, кроме отталкивающего было такое, что притягивало взгляд.

– Я к вашим услугам, господа, – произнёс после приветствия Иоаким Сергеевич с едва заметным кавказским акцентом.

– Вам, вероятно, Карл Фёдорович рассказал, – сказал Миша, – кто я такой и с какой целью прибыл в Вильно?