Петербургский сыск. 1870 – 1874

– В тот день я пробыл у господина Сурова не более пяти минут. Он поздоровался. Сказал, что ему нравятся аккуратные люди, затем открыл железный шкап, достал оттуда табакерку и канцелярскую книгу в переплете. Взял расписку, – Иевлев говорил медленно, боясь что—то упустить, – положил мою бумагу среди страниц, мы попрощались и я ушел. Хозяин сам закрыл за мною дверь. Вот и все.

– Вам ничего не показалось странным.

– Если только, что он был каким—то в тот день суетливым и побыстрее старался завершить со мною дело.

– Вспомните, не видели ли там чужих пальто или еще чего—либо.

– Господин Путилин, прошу прощения, но я не могу сказать, потому что не знаю, в чем ходил сам хозяин кассы.

Дверь приоткрылась, и из—за нее выглянул Жуков и поманил Ивана Дмитриевича рукою.

– Извините, – поднялся из—за стола Путилин, – я с Вашего позволения покину Вас на минуту.

– Да, да.

– Иван Дмитрич, – произнёс почти шепотом Михаил, – пока ездил к доктору, я распорядился привести господина Меллера.

– Молодец.

– Иевлев был у доктора в полдень двенадцатого, то есть до убийства.

– Хорошо, но он мог повредить повторно рану вечером при убийстве.

– Иван Дмитриевич, доктор утверждает, что Иевлев не смог бы держать нож в руке и соответственно нанести такие удары убитым.

– Ювелир здесь?

– С минуты на минуту будет.

– Сразу же веди его в кабинет.

– Слушаюсь.

Иевлев сидел в той же позе. Побледневшее лицо осунулось, и он не выглядел таким самоуверенным, как при первых минутах допроса.

– Степан Ильич, Вы можете описать тот день?

– Увы, господин Путилин, я бы с радостью, но рука не зажила и я не смогу ничего в ней держать.

– Печально.

Раздался стук, в кабинет вошел господин Меллер в бобровой шубе с тростью, словно со шпагой в руке.

– Добрый день, Иван Дмитриевич! Приехали ваши агенты и передали, что вы хотели меня видеть? – он скользнул по Иевлеву беглым взглядом.

– Добрый день! Совершенно верно. Я хотел задать вам один вопрос, господин Меллер, Вам не знаком этот господин, – и он указал на Степана Ильича.

– Нет, Иван Дмитриевич, не имею чести знать.

– Благодарю, господин Меллер, и извините, что пришлось вас оторвать от неотложных дел. Но, увы, такова наша служба, не терпит отлагательств.

– Я могу быть свободным?

– Да, господин Меллер, вы очень мне помогли и я не смею больше Вас задерживать.

– Разрешите откланяться!

– Честь имею.

Молодой человек недоуменно смотрел на разыгравшуюся перед ним сцену, игравшую не последнюю роль в его судьбе.

– Степан Ильич, можно считать, что с вас сняты необоснованные подозрения, и вы тоже можете быть свободны.

Изумленный Иевлев, забыв попрощаться, удалился из кабинета.

Агенты сидели на стульях вокруг стола. Когда вошел Путилин, они поднялись.

– Садитесь, – прошел к своему креслу, и устало присел, положив руки перед собою на стол.

Последним появился, тяжело дыша, Михаил Жуков.

– Позвольте.

Иван Дмитриевич только кивнул головою.

– Господа, я вижу по вашим взглядам, что дело о двойном злодеянии не дает вам покоя, и вижу, что после моего освобождения господина Иевлева, вы в растерянности – с чего вновь начинать. Благодаря вашим действиям я убедился, что молодой человек, задержанный сегодня в Озерках, невиновен. Все вроде бы было супротив него, но, увы, и рана нанесена до убийства, и заклад, который он получил, у него. Но мне кажется, в то время, когда Степан Ильич отдавал хозяину ссудной кассы деньги и расписку, во флигеле было третье лицо. Господин Суров не стал делать запись в своей книге, поэтому она осталась на столе, но в тоже время преступник забрал ее с собою, чтобы нас навести на чужой след. Есть ли другие мысли?

– Иван Дмитриевич, – произнёс немногословный Милованов, – я думал о том, что преступник был в задней комнате, где стоял накрытый стол, пока господин Суров занимался возвращением заклада. Также нам известно, что убийца дважды прозывался разными фамилиями, но по указанным им адресам с такой фамилией никто не проживает.

– Да, мне об этом известно, но есть одна маленькая зацепка, если у ювелира Меллера назвал вымышленную фамилию, связанную с местом проживания. Поначалу я связал ее с Озерками, но потом понял, что это ошибочное мнение. Озерский, довольно странное, я бы сказал не так часто встречающаяся фамилия. Я больше склонен его связывать с Озерным переулком, что между Знаменской улицей и Лиговским проспектом. Там с десяток доходных домов и думаю не так много подходящих по описанию ювелира молодых людей с повязками на правых руках.

– Ваше предложение не лишено привлекательной стороны, – сказал тот же Милованов, – может быть так и есть.

– Сколько надо времени на проверку?

– Завтра к трем часам мы будем знать: проживает ли наш разыскиваемый или нет.

– Хорошо, господа, завтра жду ваших докладов. Я не тороплю, но ни одно слово не должно выйти из уст ни городовых, ни околоточных, ни дворников, иначе мы можем наделать шума и преступник затаится.

– Так точно.

В кабинете остался Жуков.

– А если, все таки убийца, живет в Озерках?

– Что ж, будем проверять их. Меня беспокоит, чтобы наш Кондратьев никуда не уехал.

– Найдем, – самоуверенно заявил помощник.