Петер Каменцинд. Под колесом. Гертруда. Росхальде

Пухлая, приятная женщина, сидя на высоком сундуке, учила сына искусству пришивать пуговицы.

– Коли затоскуешь по дому, – слышалось в другом месте, – пиши мне. Да, в конце концов, и Рождество не за горами.

Миловидная, еще довольно молодая женщина оглядела наполненный шкаф сынка и ласково провела ладонью по стопкам белья, сюртучкам и брючкам. Покончив с этим, она приголубила сына, широкоплечего толстощекого мальчугана. Тот застеснялся и, смущенно смеясь, запротестовал, а чтобы не выглядеть неженкой, еще и засунул руки в карманы. По всей видимости, матери расставание давалось тяжелее, чем ему.

С другими было наоборот. Они растерянно и пассивно смотрели на своих суетящихся матерей и, казалось, с радостью прямо сейчас вернулись бы домой. Но у всех страх перед разлукой и обостренное чувство нежности и привязанности тяжко боролись с робостью перед свидетелями и с упрямым достоинством первой возмужалости. Кое-кто, глотая слезы, строил нарочито беспечную мину и прикидывался, будто ему все нипочем. А матери улыбались.

Помимо необходимых вещей, чуть не каждый извлекал из своего сундука еще и какую-нибудь роскошь – мешочек яблок, копченую колбасу, корзиночку печенья и прочее. Многие привезли коньки. Всеобщее внимание привлек маленький, плутоватый с виду мальчуган, который прихватил с собой целый окорок и даже не собирался его прятать.

Легко было отличить, кто из мальчиков приехал прямиком из дома, а кто успел пожить в институтах и пансионах. Но и эти тоже явно испытывали напряженное волнение.

Господин Гибенрат помог сыну распаковать вещи, причем действовал умно и практично. Справился он со своей задачей раньше большинства других и некоторое время, скучая, беспомощно стоял с Хансом в дормитории. А поскольку видел вокруг себя увещевающих и поучающих отцов, утешающих и дающих советы матерей да смущенно внимающих сыновей, то почел необходимым сказать Хансу несколько напутственных слов. Долго в задумчивости неловко топтался подле безмолвного сына, затем вдруг заговорил, разразился небольшой подборкой патетических фраз, которые Ханс слушал с удивлением, не говоря ни слова, пока не заметил, что стоящий рядом священник насмешливо улыбается над отцовской речью, тут он устыдился и оттащил оратора в сторону.

– Так ты, стало быть, не посрамишь честь семьи? Будешь слушать начальников?

– Конечно, – сказал Ханс.