Читаем Пьесы и сценарии полностью

Галина, не немного…

ГАЛИНА

Убийца, замолчи! Всегда ты был фанатиком!

Но жизнь — не математика!

Не всё же надо строго.

И мягко надобно, Серёженька…

Ведь у меня всего одна дорога,

Одна дороженька…

Ты Люсе так пиши: негаданно, нежданно

Твою подругу лучшую я сам отвёз к венцу.

Горели свечи. Скрябина играли. Странно,

Что чёрный цвет невесте был к лицу.

Мне не пришлось увидеть жениха,

И в церковь, где венчали, не вступил я на порог.

Но как невеста ни злосердна, ни капризна, ни плоха,

Пошли ей счастья, Бог…

(Рыдает.)

НЕРЖИН

Галюша… Этого ещё… Сказал же — увезу.

День-два пройдёт, и ты…

ГАЛИНА

Уже всё кончено. Одну слезу

От сердца полноты.

Откуда-то спустился ты как ангел

И вот опять уйдёшь, навек должно-нибудь…

Я так близка была к нему! — но танки!

Но ваши танки заложили путь!

О, если бы ты знал, как дрогнула Европа

В то утро страшное тринадцатого января,

Когда в её последние варшавские ворота

Вы двинули дубиною Иван-богатыря!

Всё закружилось, завертелось шабашом Вальпургия,

Кто онемел, кто извивался, кто бежал, а я —

Я кинулась сюда, чтобы прорваться к Растенбургу,

Где легион его, где он, где жизнь моя

Должна окончиться или начаться!

НЕРЖИН

Ах, вот он где!.. Я мог бы догадаться.

ГАЛИНА

Что? что? что знаешь ты?

НЕРЖИН

Я… ничего не знаю.

ГАЛИНА

Но ты сказал…?

НЕРЖИН

Теперь я понимаю,

Как получилось то, что путь твой здесь пролёг.

Рассказывай, рассказывай, Галёк.

ГАЛИНА

Уж всё. Из Вены десять суток я в пути. Бомбёжки,

Пожары, пересадки, эшелоны кувырком, —

И вот теперь, когда совсем немножко,

Когда б могла дойти пешком, —

Откуда — снова — вы? Поток, поток зловещий,

Войска, войска, нет перерыву им…

О чём ты хмуришься?..

НЕРЖИН

Что Пруссию мы взяли в клещи

И с часу на час их соединим.

ГАЛИНА

Он там!!!

НЕРЖИН

Он там.

ГАЛИНА

Мне говорили немцы, верить я боялась,

Зато у вас у каждого читаю на челе,

Что это так. Пусть так… Хотя бы мне досталось

Уйти из жизни с ним в одной петле.

НЕРЖИН

Галина. Галя. Подыми лицо.

Не побеждал ещё никто, лицо державший книзу.

Уж если едешь ты в кольцо,

То не с таким девизом.

Избранника не знаю твоего. Но если

Достоин он любви своей невесты, —

Скажи ему: спокоен я за русскую судьбу,

Пока у нас такие жёны,

Пусть до поры клеймёны мы по-разному на лбу

И в разные мундиры наряжёны.

Я обещаю: через двое суток

Ты будешь по-тот бок,

Какие б ни были маршруты —

На запад, север или на восток.

ГАЛИНА

Так руку!

НЕРЖИН

Руку!

ГАЛИНА

С плеч гора!

Вторую!

(Их руки соединены и скрещены.)

Нет пути назад! Ура-а-а!!..

Не будет много, если я тебя ещё раз поцелую?

НЕРЖИН

По-моему, не будет.

ГАЛИНА

Господи, прости меня, шальную.

Целуются. Внезапно вспыхивает полный электрический свет.

Отталкиваются.

Ага!

НЕРЖИН

Ага!

ГАЛИНА

Я ж говорю — страна чудес!

(Весело бежит к роялю, играет.)

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Там же, те же, в тех же положениях. Незамеченный обоими, появляется Бербенчук. Постепенно подходя, слушает.

БЕРБЕНЧУК

Ах, вот кто здесь всей музыке виновник!

ГАЛИНА

(встаёт, смущённо)

Товарищ командир…

НЕРЖИН

Товарищ подполковник!

По вызову по вашему…

Бербенчук делает милостивый жест: сейчас мы не на службе. В продолжении всей дальнейшей сцены он очень галантен, бас его переливается.

БЕРБЕНЧУК

И я, и я играл когда-то.

(Садится за рояль, исполняет несколько тактов «собачьего вальса».)

Ну, как нашли вы моего комбата?

Он кавалер плохой, далёк от всяких этих… этик.

Средь офицеров наших он — чудак и… теоретик.

Вы думаете что? — командовать легко?

Хо-го!

Тут мало… личной храбрости. Имей и хитрость лисию.

Усаживаются с Галиной за круглый столик, Нержин поодаль.

Сидят, скучают там, в штабах, но — начеку.

Чуть нет боёв — послать к Бербенчуку

Такую-то комиссию.

Ну, иногда у помпохоза им устроишь угощенье,

И пронесло. А то — вези в подразделенье,

Хотим на край передний, хоть умри!

Вот тут и думаешь: к кому? Ведь батарей-то — три.

Я не теряюсь — сразу за рога:

А что интересует вас? Да то, да сё… Ага!

Сохранность техники? Храненье документов? тайн? —

К Макарову! Аккуратист. Хозяин!

Катушка с кабелем? — на каждой бирочка:

«Ответственный — красноармеец Ляпкин-Тяпкин».

Отчётность по имуществу? Читайте! Без задирочки

Красивым почерком, четыре папки.

Развед-планшет? Икона!

Сто листиков прозрачных, страшно тронуть!

И сам Макаров — де-ержится!.. Да нас, кадровиков,

Не хочешь — уважай.

Во-от… А второй — танцор и шалопай.

Он здесь сегодня, Лихарёв.

Задачи не дослушает — так точно! есть! пошёл!

Где поле минное — прошёл,

А где картофельное — сел!

(Хохочет.)

Галина вежливо улыбается.

Стреляет влёт, на выпивку не слаб,

Но, извиняюсь, слишком смел

Насчёт, как говорится, баб.

Бойцы его — по закромам, по ямам, влезут в щёлку,

Запасов завались у них, мука бела.

А то свинью убьют — из жалости: осколком

На поле боя, бедная, поранена была!

(Хохочет.)

ГАЛИНА

(наивно)

Из пушки?

БЕРБЕНЧУК

М-да. А шкура содрана — проверь. Так доскажу:

Сам езжу я к нему, комиссий не вожу.

Во-от… А приедет из Москвы в пенсне интеллигент:

«На уровне науки ли инструментальная разведка?» —

Такого — к Нержину.

Перейти на страницу:

Все книги серии Солженицын А.И. Собрание сочинений в 30 томах

В круге первом
В круге первом

Во втором томе 30-томного Собрания сочинений печатается роман «В круге первом». В «Божественной комедии» Данте поместил в «круг первый», самый легкий круг Ада, античных мудрецов. У Солженицына заключенные инженеры и ученые свезены из разных лагерей в спецтюрьму – научно-исследовательский институт, прозванный «шарашкой», где разрабатывают секретную телефонию, государственный заказ. Плотное действие романа умещается всего в три декабрьских дня 1949 года и разворачивается, помимо «шарашки», в кабинете министра Госбезопасности, в студенческом общежитии, на даче Сталина, и на просторах Подмосковья, и на «приеме» в доме сталинского вельможи, и в арестных боксах Лубянки. Динамичный сюжет развивается вокруг поиска дипломата, выдавшего государственную тайну. Переплетение ярких характеров, недюжинных умов, любовная тяга к вольным сотрудницам института, споры и раздумья о судьбах России, о нравственной позиции и личном участии каждого в истории страны.А.И.Солженицын задумал роман в 1948–1949 гг., будучи заключенным в спецтюрьме в Марфино под Москвой. Начал писать в 1955-м, последнюю редакцию сделал в 1968-м, посвятил «друзьям по шарашке».

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Историческая проза / Классическая проза / Русская классическая проза
Раковый корпус
Раковый корпус

В третьем томе 30-томного Собрания сочинений печатается повесть «Раковый корпус». Сосланный «навечно» в казахский аул после отбытия 8-летнего заключения, больной раком Солженицын получает разрешение пройти курс лечения в онкологическом диспансере Ташкента. Там, летом 1954 года, и задумана повесть. Замысел лежал без движения почти 10 лет. Начав писать в 1963 году, автор вплотную работал над повестью с осени 1965 до осени 1967 года. Попытки «Нового мира» Твардовского напечатать «Раковый корпус» были твердо пресечены властями, но текст распространился в Самиздате и в 1968 году был опубликован по-русски за границей. Переведен практически на все европейские языки и на ряд азиатских. На родине впервые напечатан в 1990.В основе повести – личный опыт и наблюдения автора. Больные «ракового корпуса» – люди со всех концов огромной страны, изо всех социальных слоев. Читатель становится свидетелем борения с болезнью, попыток осмысления жизни и смерти; с волнением следит за робкой сменой общественной обстановки после смерти Сталина, когда страна будто начала обретать сознание после страшной болезни. В героях повести, населяющих одну больничную палату, воплощены боль и надежды России.

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХX века
Архипелаг ГУЛАГ. Книга 1
Архипелаг ГУЛАГ. Книга 1

В 4-5-6-м томах Собрания сочинений печатается «Архипелаг ГУЛАГ» – всемирно известная эпопея, вскрывающая смысл и содержание репрессивной политики в СССР от ранне-советских ленинских лет до хрущёвских (1918–1956). Это художественное исследование, переведенное на десятки языков, показало с разительной ясностью весь дьявольский механизм уничтожения собственного народа. Книга основана на огромном фактическом материале, в том числе – на сотнях личных свидетельств. Прослеживается судьба жертвы: арест, мясорубка следствия, комедия «суда», приговор, смертная казнь, а для тех, кто избежал её, – годы непосильного, изнурительного труда; внутренняя жизнь заключённого – «душа и колючая проволока», быт в лагерях (исправительно-трудовых и каторжных), этапы с острова на остров Архипелага, лагерные восстания, ссылка, послелагерная воля.В том 4-й вошли части Первая: «Тюремная промышленность» и Вторая: «Вечное движение».

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Русская классическая проза

Похожие книги

12 великих трагедий
12 великих трагедий

Книга «12 великих трагедий» – уникальное издание, позволяющее ознакомиться с самыми знаковыми произведениями в истории мировой драматургии, вышедшими из-под пера выдающихся мастеров жанра.Многие пьесы, включенные в книгу, посвящены реальным историческим персонажам и событиям, однако они творчески переосмыслены и обогащены благодаря оригинальным авторским интерпретациям.Книга включает произведения, созданные со времен греческой античности до начала прошлого века, поэтому внимательные читатели не только насладятся сюжетом пьес, но и увидят основные этапы эволюции драматического и сценаристского искусства.

Александр Николаевич Островский , Иоганн Вольфганг фон Гёте , Оскар Уайльд , Педро Кальдерон , Фридрих Иоганн Кристоф Шиллер

Драматургия / Проза / Зарубежная классическая проза / Европейская старинная литература / Прочая старинная литература / Древние книги