Пестрота отражений (СИ)

Арай достаёт препарат и кидается за ёмкостью, но большие химстаканы стоят на самой высокой полке, до которой она не дотягивается. Зато дотягивается Чикир. Вдвоём они принимаются замешивать раствор. Чикир бросает на меня хмурые виноватые взгляды, но мой взгляд, надо думать, тоже не очень добрый, во всяком случае, долго Чикир его не выдерживает. Однако делают они всё правильно, и Арай вроде бы не возражает против его помощи.

Анализатор пищит второй раз. Я сама достаю распечатку результата. Ба-а, да там динофлагелляты! И много как… Из одной устрицы столько не получишь. Как же Чача не заметил, что съел целое… блюдо? Нет, подождите. Я быстро проверяю свою базу по изученным муданжским биотоксинам. Не блюдо. Для такой концентрации он должен был канистру их съесть. Или, что гораздо вероятнее, ему подсыпали так называемый устричный порошок.

Порошков этих существует некоторый спектр. Их получают из разных видов морских моллюсков, и у каждого свои свойства. Известнее всего те, что содержат нейротоксины — их в малых дозах используют как приворотное зелье, хотя действие не так уж и похоже на приворот. Но есть и парализующие, и вызывающие амнезию.

Короче, я очень быстро ставлю анализатор генерировать антидот, а сама бегу заливать в Чачу сорбенты. Это мы ему ещё промывание устроили довольно быстро, и то вон какая концентрация, а если бы Азамат его не приволок?..

— Думаю, что его пытались отравить нарочно, — тихо говорю Азамату. — Пускай эти в трактире ищут устричный порошок.

Азамат тут же выходит отдать распоряжения, но потом опять возвращается. И вовремя — у Чачи снова судороги. Рановато я его на кровать затащила, как бы не скатился. К счастью, Азамат помогает придержать.

— Ахмад-хон, — сипит Чача. — Я у… умираю…

— Конечно, нет, — заверяет его Азамат.

Я припоминаю, как Чача вопил, что вот-вот помрёт, когда мы его только привезли. Н-да, сейчас-то он похуже себя чувствует, надо думать.

— Шакальи… — внезапно говорит Чача, уставившись на Азамата. — задворки. Красный дом. Пожалуйста…

Дети подают мне стаканчик с электролитным раствором, и я принимаюсь поить Чачу, так что больше он уже не говорит. Потом сорбенты, антидот, кислородная маска…

Когда пациент наконец стабилизирован, мы перевозим его в интенсивную терапию, и я наконец могу вздохнуть спокойно. Время уже хорошо послеобеденное.

— Как прогноз? — спрашивает Азамат, который, похоже, с тех пор, как вышел из процедурной, ждал меня в фойе, пугая там больных и их родственников. Ну или нет — судя по тому, что он принёс мне перекусить. Интересно, обедал ли сам?

— Ну, я вполне уверена, что он выживет, но посмотрим, как соображать будет, — признаюсь я. — Некоторые устричные порошки нарушают работу мозга. Мне не понравилось, что он бред какой-то говорил.

— Это был не бред, — возражает Азамат. — Шакальи задворки — это деревня к югу от Имн-Билча. Там живёт его мать. Я сразу, как вышел, попросил Алтонгирела туда слетать, привезти её. Наверное, скоро будет.

— Думаешь, Чача хотел её увидеть? — спрашиваю с сомнением. — Он хоть раз упоминал о семье?

Азамат мотает головой.

— Думаю, что он просил меня о ней позаботиться. Чача очень скрытный. И если у него есть такие враги, что готовы его отравить, немудрено, что он не распространяется о близких. Но, по-моему, лучше пускай с ним побудет кто-то родной.

— Ну может быть.

Я добываю себе кофе из кофемашины, которая стоит тут только для землян, потому что муданжцы считают то, что мы делаем с кофе, кощунством. Добыв наполненный стаканчик, я замираю, потому что взгляд мой упирается в стеклянные двери, а в них входят Алтонгирел, старушка, двое мальчишек лет пяти-семи, сильно похожие на Чачу, и молодая, до одури красивая и очень беременная женщина.

* * *

В интенсивную терапию я никого не пускаю, но там есть окно, в которое на пациента можно посмотреть. К счастью, Арай, заметившая у меня в одной руке хурму, а в другой онигири, смекает и сама отводит семью Чачи удостовериться, что он жив и находится на лечении, а потом приводит обратно — нечего им в коридоре толпиться.

— Это что, жена его? — приглушённым голосом спрашивает Азамат у Алтоши,

пока семейство не слышит. И хорошо, что спрашивает, а то я уже готова

подавиться от любопытства.

— Выходит, да, — разводит руками Алтоша. — Я сам обалдел. И они все живут в

одном доме. Мать, жена и сыновья. Безумие какое-то.

— Со слугами хоть? — уточняет Азамат. Меня веселит, как муданжцы не могут себе представить, что две женщины способны вести хозяйство, но, с другой стороны, в деревенском доме — то крышу починить, то дрова нарубить, и правда без мужика нелегко.

— Говорят, соседи помогают за монетку, — поясняет Алтонгирел. — Я спросил, что их духовник думает по этому поводу, а они говорят, духовник у них умер уже лет восемь как. Поженил их и на следующий день испустил дух.

Взгляд Азамата становится напряжённым.

— Ты что-то об этом знаешь? — спрашиваю я, наконец дожевав свой рис.

— Н-нет, так, напомнило одну песню.

Он отмахивается.

Арай возвращает Чачину родню в фойе и, заметив отсутствие еды у меня в руках, просит поговорить в сторонке.