Песнь Сорокопута

– Замолчи! – взревел отец. Я не узнавал его таким. Он замахнулся и отвесил Скэриэлу звонкую пощёчину. Голова Лоу мотнулась вбок. Мы все застыли в оцепенении.

Я видел, как руки Скэриэла сжались в кулаки. Он сдерживался. Гедеон отчеканил:

– Достаточно.

Отец пренебрежительно вынул из кармана белоснежный платок, картинно вытер им руку, которой дал пощечину, и бросил платок в ноги Лоу.

Скэриэл медленно поднял голову, и только сейчас мы увидели, что у него разбита губа. Несколько кровавых капель осталось на подбородке. Он небрежно провёл тыльной стороной ладони по лицу, стирая кровь. Его взгляд был похож на взгляд хищника, готового наброситься в любую минуту.

– Скэр, – тихо выдавил я.

– Всё нормально, – ответил он, глядя прямо на моего отца. – Я в порядке. Рука чистокровного слишком нежна для того, чтобы давать пощёчины. Лучше продолжайте запугивать тёмной материей.

Он улыбнулся, но эта улыбка больше походила на оскал. Его зубы были в крови. Он демонстративно собрал во рту слюну и смачно плюнул в сторону.

– Я подвезу тебя, – внезапно предложил Гедеон.

– Не смей, – снова взревел отец, поворачиваясь к моему брату.

– Он ребёнок, – холодно парировал тот.

– Он полукровка.

Скэриэл молча развернулся и пошёл к воротам. Я ринулся за ним, надеясь проскочить, пока отец с братом прожигали друг друга взглядами, но отец вцепился в мою куртку.

– Вернись, кому сказано!

– Нет, нет, нет! – Я бился в истерике, впервые открыто отталкивая родителя. – Иди к чёрту! Отпусти меня!

Удаляющаяся спина Скэриэла действовала на меня как красная тряпка на быка.

Отец силой затащил меня в дом, грубо бросил в ближайший угол и громко захлопнул дверь. Я не мог успокоиться и выровнять дыхание. В голове гудело, словно сотни молоточков били по черепной коробке. Отец что-то говорил мне, то указывая на дверь, то тыча в меня пальцем, но я не улавливал слов. Всё, что я понимал сейчас, это то, что он ударил Скэриэла и выставил вон. От злости я даже не сразу сообразил, что у меня двоится в глазах. Я зажмурился, открыл глаза, но ничего не изменилось. Безумно хотелось, чтобы отец замолчал. Я слышал его разъярённый голос, но не мог понять ни слова. Я почувствовал, что всё вокруг расплывается, как будто моё подсознание уже начало отключаться от реальности.

– Прошу, хватит, – прошептал я, не в силах выносить шум в ушах. – У меня сейчас голова взорвётся.

Я закрыл глаза, но шум остался.

– Замолчите, – произнёс я громче.

Сквозь нарастающий гул мне удалось различить крик отца:

«Ты говоришь мне замолчать?! Ты этого понабрался от него?!»

Раздался ещё один голос, но он обращался не ко мне:

«Ему, кажется, плохо… Отец, прекратите кричать!»

Я вновь зажмурился и попытался закрыть уши руками, но это мало помогло. Шум раздавался и внутри головы.

– Замолчите! – крикнул я что было сил и взмахнул руками. Мне резко стало жарко.

Шум прекратился.

Я открыл глаза и увидел, что отец оказался на другом конце холла. Он, видимо, сшиб пару полок, на полу лежали осколки вазы. Отец медленно поднялся, держась за грудь, и удивлённо посмотрел на меня.

– Что случилось? – спросил я.

Гедеон подбежал, схватил меня за руки и поднял их вверх.

– Что ты сделал? – строго прошептал он.

– Что? – прошептал я.

– Ты воспользовался тёмной материей против отца, – хладнокровно объяснил Гедеон.

Испуганно уставившись на брата, я медленно помотал головой.

– Я не… Я не мог, – выдавил я в ответ.

– Поднимайся в свою комнату, Готье, – настойчиво распорядился брат. – Я сейчас отпущу тебя, и ты спокойно поднимешься в свою комнату, понял?

– Да.

– Больше никакой тёмной материи, ясно?

Я кивнул.

Он медленно отпустил мои руки, готовый в любой момент схватить их вновь. Я поднялся на ноги и, не глядя на отца, прошёл в сторону лестницы. Я не хотел с ним говорить, хотя и чувствовал себя виноватым, но всё же был ещё зол за то, что он сделал со Скэриэлом.

В комнате я первым делом полез в душ. У меня не осталось сил разбираться с вещами, поэтому скинул всю одежду на стул.

Когда я надевал домашние штаны, в дверь постучали.

– Войдите.

Сильвия появилась с подносом в руках. Точно, я и забыл, что мы приехали к ужину. Идеальный ужин в кругу семьи был совершенно испорчен. Все старания Кэтрин и Фанни насмарку.

– Я не голоден.

– Когда вы ели? – поинтересовалась Сильвия, переставляя тарелки с подноса на мой письменный стол.

– Я не голоден, Сильвия, – твёрдо повторил я, не отводя взгляда. Она вспыхнула, но смолчала. Впервые я разговаривал с ней в таком тоне.

Она убрала тарелки обратно, обиженно закусив губу. Несколько минут мы молча таращились друг на друга. Сильвия всё надеялась, что я извинюсь. Она уже было собиралась уходить, но я остановил её.

– Как отец? – тихо спросил я.

– У господина Уильяма болит бок и грудь, но он отказался от визита врача, – невозмутимо бросила она.

– Как это произошло? Вы видели?

Сильвия помедлила с ответом.

– Да.

– Это сделал я?

Она непонимающе посмотрела на меня, затем неуверенно кивнула. Я не мог её винить. Возможно, она и правда не догадывалась, что мои успехи с тёмной материей в лицее по шкале от одного до десяти стабильно держались у единицы.