Песнь Пересмешника (ЛП)

Месяц скрылся в угольно-чёрных небесах, словно его ясные лучи побоялись стать свидетелями наших плотских утех. Петир сильнее прижался к моему хрупкому телу. Покрывая моё лицо влажными быстрыми поцелуями, он начал легко входить в меня. Двигаясь очень осторожно, он шептал мне в ухо разные милые глупости. Напрягшись, я попыталась избавиться от давления между ног. Руки Петира безумными птицами запорхали вокруг моего тела, страшась, что я могу ускользнуть в любой момент. Его сладкие губы прижались к моим губам, язык проник внутрь моего рта, и мне почудился вкус сочных лимонов и спелых гранатов. Моё лоно запульсировало, когда Петир погрузился ещё глубже, и взамен боли вдруг пришло наслаждение. Я резко выдохнула и распрямила ноги. Теперь с каждым движением Петира с моих губ срывался громкий вздох. Кровать скрипела, заглушая ветер, завывающий за окном каюты.

— Ты должна молчать, любимая, — прошептал мне в ухо Петир. — Сейчас… возможно, тебе захочется выкрикнуть моё имя.

— О, но ведь тебе бы этого хотелось? — возразила я.

— Больше, чем ты себе представляешь, — лукаво произнёс Петир. Затем стало тихо, но ненадолго, пока Петир не двинулся мне навстречу, штурмуя препятствие с такой силой, что я резко вскрикнула, но тут же подавила крик, так прикусив губу, что слёзы брызнули из глаз. Снова, и снова, и снова Петир рвался вперёд, давление внутри меня нарастало, грозя окончиться взрывом. Губы Петира оказались настоящим спасением, о, они пришли мне на помощь, даря поцелуи моим уже распухшим губам. Но вот поцелуи Петира стали такими грубыми, как будто голод свёл его с ума, навсегда лишив возможности насытиться. Петир прорычал моё имя и с силой укусил меня в шею, вцепившись зубами в обнажённую кожу. Я откинула голову, предоставляя ему больше доступа. Мне было так хорошо. Почему от этого так хорошо? Петир снова ворвался в меня и я внезапно осознала, что разверзнись сейчас небеса и обрушься на наш корабль ливень, моряки всё равно услышали бы мой вопль — вопль чистого безмятежного восторга, когда Петир достиг своего пика.

— Шшшш, — сказал Петир и быстро накрыл мои губы своими, предотвращая дальнейший крик. Я застонала прямо ему в рот, просто не способная в одиночку справиться с тем, что происходило со мной сейчас. Петир остался внутри меня, его тело обмякло и опустилось на меня сверху. Я поцеловала Петира в гладкую бледную щёку, а он прижался лицом к моей ключице и уткнулся носом в изгиб моей шеи. Я слышала, как колотится сердце у него в груди. — О Санса! Моя милая, милая Санса! — пробормотал он в темноте.

— Да, Петир, я знаю, тебе не нужно это повторять, — успокаивающе произнесла я, гладя его прекрасные волосы. По тому, как Петир прикасался ко мне, и по его нежным поцелуям, осыпавшим мою шею, я понимала, что он любит меня. Ему не нужно было произносить это вслух. Его полные любви взгляды и ласковые касания говорили всё за него.

— Я должен вытащить прямо сейчас, — простонал Петир, водя губами по моей шее. — Но мне хочется ещё побыть в тебе.

— Конечно, побудь, — сказала я, убирая волосы с его лица.

— Пока я остаюсь в тебе, ты полностью принадлежишь мне, — сказал Петир.

— Вот как? — спросила я, отмечая, что Петир вошёл в меня ещё глубже. Мои бёдра содрогнулись от нового ощущения, а лоно опять запульсировало. Петир ещё сильнее прижался ко мне.

— О Санса! Вот так, да! Здесь мне самое место! — прорычал Петир мне в ухо.

Меня охватило такое сладкое чувство. Я очутилась на седьмом небе, с которого совершенно не хотела спускаться. Не в силах больше сдерживаться, я издала громкий стон. Внезапно Петир так сильно толкнулся мне навстречу, что я закричала: “О боги! Петир! Я… больше… не… могу… молчать! Нет, пожалуйста, прекрати, ради бога! ПЕЕЕЕТИИИРРР!”.

— Шшшш! — ответил Петир. Он остановился и принялся осыпать меня поцелуями, чтобы заставить замолчать и осушить слёзы, текущие из моих глаз.

— О Петир! — стонала я, отчаянно крутя головой. — Ты и правда нехороший человек!

— О, моя милая Санса, — выдохнул он, проводя большим пальцем по моим губам. — А ты и правда прекрасно справилась.

— Но это было так тяжело, — пожаловалась я. — Мне… мне так хотелось…

— Как-нибудь в другой раз, когда на моём корабле не будет более сотни моряков, легко способных распознать крик удовлетворения. Ну же, Санса, не расстраивайся так. Позволь мне всё исправить, — игриво сказал Петир, вновь награждая меня поцелуем, но на этот раз более медленным и спокойным, который тянулся до тех пор, пока я опять не застонала от удовольствия. — Вот и славная девочка.

— Я тебе не девочка! — отрезала я.

— Да, теперь ты женщина. Как же иначе, после того, как я проник так глубоко внутрь тебя, — пошутил Петир и, как бы подчёркивая свои слова, он снова толкнулся в меня.

— Петир, пожалуйста! — захныкала я, впиваясь ему в спину ногтями, не способная вынести больше.