Песнь Пересмешника (ЛП)

— Ты очень много значишь для меня. Больше, чем ты можешь себе представить.

Я усмехнулась.

— Знаешь, а большинство людей в таких случаях просто говорят: “Я люблю тебя”.

— Я не такой, как большинство людей.

— Да, ты — пересмешник, — сказала я. Умолкнув на мгновение, я вгляделась в эти тёмные серо-зелёные глаза, отражавшие грозовое небо. — Но ты — мой пересмешник.

Петир неожиданно подхватил меня на руки и я вскрикнула, когда он понёс меня по деревянной палубе. Он спустился по ступеням, оглядываясь, не заметил ли кто-нибудь нас, а затем направился вдоль тесного коридора. И только когда мы оказались перед дверью моей каюты, Петир устало опустил меня на пол.

— Ты уже слишком старый для подобных подвигов, — насмешливо сказала я, обратив внимание на его учащённое дыхание.

— Я вдвое старше тебя, — отметил Петир. Я услышала, что его произношение опять немного изменилось, стало грубее, почти как северное наречие, но обильно приправленное какими-то новыми тонами.

— Всё в порядке, Петир, мне нравятся мужчины постарше.

— В самом деле? — спросил он. На его лице заиграла озорная улыбка. Достав золотой ключ, Петир вставил его в замок моей каюты.

— Я слышала, что они более опытные. По крайней мере, так сказала Маргери.

— А она разбирается в этом, — лукаво сказал Петир. — Сколько раз она прокрадывалась в мои бордели.

Я раскрыла рот от удивления, что заставило Петира тихонько усмехнуться. Деревянная дверь распахнулась и одним резким безжалостным рывком Петир втащил меня в тёмную комнату.

========== 4. Песня познания ==========

— Мне холодно, — призналась я, стоя голой посреди каюты. Дрожа от холода, я с нетерпением ждала новых прикосновений губ Петира. Ждала, что его жаркие руки согреют моё окоченевшее тело. Я не могла разглядеть Петира, его безмолвная фигура скрывалась во тьме, наполнявшей мою каюту в эту штормовую ночь.

— Тогда позволь мне согреть тебя, — ответил Петир. Его надёжные руки начали гладить мою ледяную кожу, а затем заключили меня в тёплые объятья. — Как ты теперь себя чувствуешь?

— Лучше, — выдохнула я, прижавшись к его шее. Его руки обвились вокруг моей тонкой талии, согревая меня даже глубоко внутри. Жар поднимался вверх, пока не достиг груди. Руки Петира замерли; он понимал, что подошёл уже к самой грани, хотя и желал вторгнуться на запретную территорию, как вор в ночи. Я видела, как потемнели его глаза, остекленели от вожделения, но всё же его руки оставались на месте, не касаясь моей пышной груди.

— Всё в порядке, Петир, — сказала я, взяла его за руку и направила вверх, пока его ладонь не легла в ложбинку между грудей. — Я доверяю тебе.

Петир начал водить рукой, с любопытством исследуя мягкие выпуклости моих грудей, покоряя холодные вершины, ранее недоступные никому. Петир был первым, кто оставил дорожку из поцелуев на коже цвета слоновой кости, кто попробовал на вкус эту снежную белизну. Тонкий серп луны неожиданно выплыл на ночное небо. Яркий луч света проник в мою каюту и я как будто впервые увидела Петира: растрёпанные волосы цвета воронова крыла и его лицо, склоняющееся к моей груди, чтобы его губы могли продолжить своё полное страсти восхождение на горные высоты. Но лунный свет отвлёк Петира и он поднял на меня свои блестящие тёмные глаза. Половина его лица была озарена светом, другая же половина скрывалась в тени. В этот момент Петир выглядел как бог — бог тьмы и ночи, явившийся из самой преисподней. О, как же он смотрел на меня! Глаза, как пышущие жаром уголья, в которых ничего невозможно разглядеть, но я смогла увидеть пламя страсти, желания и чувственного влечения в его зрачках.

Его бледные как снег руки торопливо расстегнули чёрный плащ и бросили под ноги. Петир рванул свой великолепный расшитый золотом дублет, как будто ненавидел каждую деталь своего наряда. Ни дорогие ткани, ни даже сама брошь в виде пересмешника сейчас не заботили его. Петир медленно стянул с себя последнюю одежду, как сбрасывающая кожу змея, давая мне достаточно времени, чтобы разглядеть печально известный шрам, рассекающий гладкую светлую кожу. Но вот, всё было снято, и Петир предстал передо мной голый, как в день своего рождения. Его тело было подтянутым, с крепкими мускулами и бледной, слегка землистой кожей, давно не видавшей солнечного света. Взлохмаченные чёрные волосы Петира напоминали сейчас вороньи перья, трепещущие на холодном ветру, а шрам, разделяющий грудь, придавал ему опасный вид. Подобно дикому зверю, Петир схватил меня за руку и увлёк за собой на постель.