Пещера каменного змея (СИ)

- Знаете, мистер Уильямс, я хочу в полной мере разделить вашу уверенность и не могу. Здесь дикая граница. Самым мудрым решением будет всё время держать палец на спусковом крючке пистолета.

- Буквально несколько минут назад, вы говорили, что защита души порой важнее защиты тела, - сухо произнес проповедник. – Успели переменить своё мнение?

- Отнюдь отче, отнюдь, - покачал головой маршал. – Я от своих слов не отказываюсь. Как и от своей работы. А работа моя, как раз и предполагает защиту жизней, или наказание преступников. Образно выражаясь – я работаю с телами. Что касается вас – в вашем ведении души людей. Спасать и наставлять, нести слово Божье в самые отдаленные уголки мира. Таков ваш труд.

Дуглас потянулся и вернул шляпу на голову.

Уильямс вгляделся в собеседника. Нет, не издевается. Мортимер действительно говорил, что думал. У каждого своя роль и своё оружие в этой жизни. Оружием маршала был светский закон. Оружием Джозефа – слово Божье.

Какое-то время в разговоре царила пауза. Вагон мерно подпрыгивал на стыках рельс, располагая к дрёме. Дети, в конце концов, умаявшиеся от игр, свернулись калачиками, положив головы на колени своих матерей и уже сопели. Человек, принятый Джозефом за пианиста, что-то жевал, сдвинув котелок на затылок. По вагону прошел кондуктор, сообщая, что скоро остановка в Перекрестке Стоуна. Несколько пассажиров завозились, проверяя вещи. Видимо, они собирались сойти на этой, неизвестной проповеднику, станции.

Уильямс снова посмотрел в окно. Того самого облака, ставшего причиной беспокойства Мортимера, видно не было. Судя по всему, лошади таки отстали от поезда. Джозеф вздохнул с облегчением. Ему самому облако не понравилось. Да, проповедник предположил вслух, что это дилижанс. Правда, это было скорее самоуспокоение. Армейский опыт говорил о другом, поддерживая опасения маршала.

Дуглас не ошибался, говоря о дикой границе. Здесь всегда надо ждать худшего и благодарить Бога за каждый прожитый день

Проповедник положил голову на спинку сидения и уставился в мерно покачивавшийся потолок вагона. Прикрыв глаза, он вновь задумался о своём назначении. Что ждёт его в миссии Сан Мигель? Трудно сказать, но если путь ведёт туда, значит так угодно Богу. Положив руку на библию, Уильямс не заметил, как погрузился в сон.

Перекресток Стоуна Джозеф проспал. Дуглас Мортимер, подпирая плечом вагон, попыхивал трубкой на перроне. Дилижанса не было. Маршал успел перекинуться парой слов со служащим станции и теперь знал – ближайший дилижанс прибудет только через два дня. Тогда Мортимер поймал за рукав пробегавшего мимо пацана, сунул ему в грязную ладошку четвертак. Потом маршал кивнул в сторону почтовой станции. У её входа, привязанные к коновязи, стояли две отличные кобылы. Обе под сёдлами, готовые в любой момент отправиться в путь.

Крепко зажав в ладони монетку и сунув руку в карман весьма потяганных штанов, для верности, парнишка шмыгнул носом.

Конечно, сеньор, они бывают здесь. Нет, сеньор, не местные. По виду пастухи. Все такие из себя важные. Проблемы? Что вы, сеньор. От них никогда проблем не было.

Мортимер отпустил пацана и стал дожидаться отправления. Однако, почтовую станцию он не выпускал из вида. Как маршал и говорил Уильямсу – городок был очень маленьким. Поэтому, даже стоя на платформе станции можно видеть почти весь Перекресток Стоуна. Дуглас подумал, что он пустоват, даже для своих более чем скромных размеров.

Услышав свисток машиниста, Мортимер неторопливо поднялся в вагон.

Поезд отходил от станции, когда владельцы лошадей вышли на улицу. Длинные, запылённые плащи, широкополые шляпы, прикрывающие лица от солнца. С такого расстояния разглядеть черты лиц, скрытые тенью от шляп, не удастся.

Досадуя, маршал покачал головой. Двое не торопились. Медленно подошли к лошадям, стали их отвязывать. Дуглас прошел в вагон, попутно напрягая память. Нет, слишком мало деталей. Даже для его цепкого взгляда. Эти двое удачно всё рассчитали. Если бы даже ими кто-то заинтересовался из проходящего поезда, то разглядеть толком пастухов у него не получилось бы.

Мортимер вернулся на своё место. Напротив него спал священник. Грудь его равномерно вздымалась и опускалась. Лицо довольно волевое, чувствуется внутренний стержень. К сожалению, порок оставил на нём свои следы, придавая коже одутловатость и красноватый оттенок. Фигура не была расплывшейся, или излишне худой. В этой фигуре по-прежнему угадывался военный.

Что стало причиной столь резкой смены жизненного пути? Дуглас подумал было о виски, но отогнал эту мысль. Его собеседник не походил на трясущегося пьяницу, способного думать исключительно о бутылке.

Прищурив глаза, маршал посмотрел на саквояж проповедника. Ещё раз ощупал взглядом каждую складку на одежде соседа. В задумчивости потер подбородок.