Пещера

Саша огорчился, когда отец и дядя Павел ушли наверх. Они унесли с собой нечто волнующее и притягивающее. Лагерь поскучнел, и не только потому, что в нём осталось только два человека. Саше редко было скучно с братом, но с уходом старших он почувствовал, как горы вдруг отдалились. Его притягивало к ним. Каждый день он упрашивал Андрея отправиться куда-нибудь наверх. Брат не соглашался, ссылаясь на то, что им не разрешено ходить далеко вдвоём и что нужно поддерживать связь. Андрей относился к связи очень серьёзно. Саше тоже нравилось слушать непривычно звучащие голоса отца и дяди Павла. Но сидеть для этого в лагере целый день!

Братья всё же взошли, с благословления отца и к восторгу Саши, на верх дежурной горушки, а после этого исследовали два самых доступных ущелья. Подъём на горушку дался обоим нелегко, но Саша изо всех сил делал вид, что ему это нипочём, и не позволил Андрею повернуть назад, не дойдя до верха. Он был убеждён, что они взошли быстро и легко. А как же иначе? Им предстояло подняться на самую большую гору. Эта горушка для них нипочём.

Наверху он осмотрелся по сторонам и обратил взгляд на самую большую достопримечательность в округе. Отсюда гора выглядела совсем незнакомой. Открылись огромные, посыпанные льдом скальные просторы, от самого низа до вершины. Он видел себя на макушке, там, на чёрной точке, выше которой уже ничего нет. Он забыл объяснения отца, что снизу вершина не видна. Ему казалось, что они уже на половине высоты. Отсюда ещё совсем немного, ещё пять часов, которые, как сказал Андрей, они затратили на подъём. Он удивлялся, что отец с дядей Павлом провели там уже три дня.

Ещё больше он удивился, когда на следующий день взрослые вернулись очень усталые. Особенно дядя Павел. Саша непрерывно спрашивал, что они там делали. Ему охотно объясняли и показывали участки, места ночёвок и другие примечательные места. На лицах взрослых присутствовала при этом непонятная мальчику улыбка. Он удивлялся тому, что так много есть всего на этой горе. Раз за разом он проходил по ней взглядом и не понимал, где это всё могло разместиться.

Вечером, когда приходило время звонить домой, он с удивлением слышал голос мамы и вспоминал о доме, о школе. Он внимательно слушал её вопросы и старался изо всех сил отвечать так, чтобы маме понравилось. Он уже имел хорошее представление о том, что нужно говорить, чтобы ни в коем случае не поставить под угрозу своё пребывание здесь. В голосе мамы помимо озабоченности он чувствовал незнакомую ему беспомощность. Он вне её власти, она не может забрать его отсюда. Но он всё равно терпеливо отвечал на все вопросы о голове, мокрых ногах и горле.

Он не представлял себе, что может вернуться домой без того, чтобы взойти на вершину, и думал о том, как будет показывать свою фотографию в школе. Он будет на ней во всей одежде, шлеме, очках. Как отец на фотографиях.

Он радовался, что никто в лагере не говорил о возможности неудачи. Он знал, что это возможно, что это случалось с отцом не раз. Отец любил повторять, что самое главное в горах – это знать, когда нужно повернуть назад.

Когда отец с дядей Павлом вернулись и сообщили, что через два дня они пойдут наверх все вместе для знакомства с горой, Саша обрадовался и испугался. Отец заметил и спросил, нахмурившись:

– Ты что, боишься?

– Нет, не боюсь, – Саша отрицательно закачал головой.

– Отстань от пацана. Ничего он не боится. Помнишь, как лез с нами.

– Мы с Андреем зашли на дежурную. Я не боюсь, я пойду с вами.

Отец удивлял его своими озабоченными взглядами и вопросами о голове. Это напоминало ему о маме, но Саша, как и все остальные, слушался отца безоговорочно. Он терпеливо примерил ещё раз восходительскую одежду и снаряжение под тщательным присмотром отца. Больше всего ему не понравилось, когда отец посадил его себе на спину и стал ходить вокруг лагеря. Саша держался руками за металл станка и хотел скорее на землю.

Вечером перед выходом они сидели все вместе в большой палатке и слушали, как дядя Павел поёт под гитару. Эти песни всегда вызывали у Саши смесь неспокойных чувств. Он не любил слушать их дома, но в тёплом воздухе палатки, окружённой горами, среди больших камней морены, они нашли путь к его сердцу. Ему велели идти спать. Завтра предстоял ранний подъём.

*

Впереди ничего не было видно из-за спины отца, которая часто закрывала собой почти всю гору. Саша перестал расстраиваться по этому поводу. Не успевал. Вся компания неспешно передвигалась по леднику, Саша за отцом, следом Андрей, последним шёл дядя Павел. Только Саше не казалось, что они двигаются очень медленно. Он старался изо всех сил поспевать за отцом и уже не обращал внимания на огромные трещины, среди которых они пробивали путь. Первая серьёзная трещина испугала его. Но она не была самой большой. Андрей столкнул в неё ногой небольшой камень, который упал с пугающим гулом в чёрную дыру. Саша вглядывался в то место, где ледовые стены исчезали в темноте, и чувствовал всем телом, как там холодно и сыро.