Первый человек в Риме. Том 2

На следующий день площадь густо заполнила беднота; ни одной тоги не мелькало в разношерстной толпе – и закон был принят.

– Все, что я старался сделать, дубина ты этакая, – сказал Сатурнин Сципиону-младшему, когда они встретились в храме Юпитера Величайшего, где Валерий Флакк собрал отцов-сенаторов, чтобы защитить их от толпы и обсудить очередной закон Аппулея, – это обеспечить нормальный ход голосования. Там не было толп и боги к нам благоволили. И что же? Ты и твои идиоты-друзья приперлись, чтобы размозжить пару-другую черепов!

Сатурнин повернулся к сенаторам.

– Теперь не вините меня в том, что закон был принят в присутствии целой толпы из двенадцати тысяч босяков! Это – чушь!

– Я упрекаю себя за то, что не использовал силу там, где это требовалось! – резко ответил ему Сципион-младший. – Я должен был убить тебя, Луций Аппулей!

– Благодарю, что говоришь это в присутствии стольких свидетелей, – улыбнулся Сатурнин. – Квинт Сервилий Сципион-младший, я могу формально обвинить тебя в государственной измене, поскольку ты собирался нанести вред плебейскому трибуну при исполнении им обязанностей.

– Ты оседлал норовистую лошадку и можешь свалиться, Луций Аппулей. Сойди, пока этого не произошло, – заметил Сулла.

– Я выдвигаю обвинение против Квинта Сервилия, отцы-сенаторы, – Сатурнин не обратил внимание на слова Суллы, которого считал ничтожеством, – и пусть дело передадут в суд.

В храме присутствовало около восьмидесяти сенаторов, но ни одного более-менее значительного лица, и Сатурнин расхрабрился.

– Я хочу получить деньги для закупки зерна. Если денег в казне нет, то пойдите и займите у кого-нибудь. Я должен получить деньги!

Деньги Сатурнин получил: покрасневший и протестующий Сципион был вынужден подчиниться городскому претору, который приказал принести серебро из храма Опса.

– Увидимся в суде, – улыбнулся Сатурнин Сципиону-младшему. – Я сам вынесу тебе наказание.

Однако это ему не удалось; судьи-всадники недолюбливали Сатурнина, что дало преимущество Сципиону; Фортуна оказалась благосклонна – в разгар разбирательства пришло письмо из Смирны с сообщением о смерти Квинта Сервилия Сципиона, Сципион-младший разрыдался; суд был распущен и дело замято.

Подходило время выборов, но никто этим не занимался – толпы народа еще бродили по Форуму, а хранилища по-прежнему пустовали. Младший консул, Флакк, настаивал, что выборы будут проводиться только тогда, когда в них сможет участвовать Гай Марий; жрец Марса, Флакк, так мало имел в характере воинственных черт своего бога, что не решался в одиночку проводить выборы в такой обстановке.

Марк Антоний Оратор в течении трех лет успешно сражался с морскими пиратами Сицилии и Памфилии, окончательно разделавшись с ними после перенесения штаба в Афины. Там его встретил старый друг Гай Меммий, который по возвращении в Рим после правления в Македонии оказался под судом по делам о вымогательстве, возглавляемом Главцией. Туда был вызван и его соратник Гай Флавий Фимбрия. Фимбрию признали виновным единогласно, а Гая Меммия – с перевесом всего в один голос.

Он выбрал Афины местом ссылки именно потому, что там находился его друг Антоний, а Меммию нужна была поддержка для обращения в Сенат по поводу пересмотра приговора. Он вполне мог оплатить расходы по этому дорогостоящему предприятию – будучи правителем Македонии, он, мягко говоря, придержал у себя золото, найденное в одной из захваченных деревень скордисков. Как и Сципион в Толосе, Гай Меммий не считал, что обязан с кем бы то ни было делиться и все оставил себе. Кое-что он дал и Антонию. Так что через несколько месяцев ему пришел вызов из Рима, и он был восстановлен в Сенате.

Война с пиратами завершилась, и Гай Меммий ожидал лишь, когда вернется Марк Антоний Оратор. Их дружба за это время окрепла, и они решили, что вместе будут баллотироваться в консулы.

К концу ноября Антоний уже расположил свою маленькую армию на полях Кампуса Марция и потребовал триумфа. Требование, рассмотренное Сенатом в храме Беллоны, было встречено благосклонно. Однако, Антонию сообщили, что он должен ждать до десятого декабря, поскольку еще не проводились ни одни выборы трибунов, а Форум по-прежнему запружен толпами людей. Антоний не сомневался, что так и будет: десятого вступят в должность новые трибуны, а следом состоится триумфальное шествие.

На Антония перестали смотреть как на соперника в борьбе за консульское место, поскольку триумф его еще не состоялся и империум его в этот момент был не выше империума какого-нибудь иноземного царя, приглашенного в Рим, но не имеющего права переступать священную границу помериума. Он все еще не мог вступить в Рим и объявить себя кандидатом на пост консула.