Первый человек в Риме

Итак, Сулла направил мула по залитой лунным светом Аппиевой дороге, уверенный, что до утра будет уже далеко. Сейчас было около полуночи.

Без привычки поездка верхом утомительна. Одно дело — ехать легким шагом рядом с носилками Клитумны, совсем другое — торопливая тряска по дороге. Ноги, свисающие с боков мула без опоры, вскоре стали невыносимо болеть, ягодицы все время находились в движении, мошонка ощущала малейший толчок. Однако мул оказался довольно резвым, и еще до рассвета Сулла уже достиг Трипонтия.

Далее он свернул с Аппиевой дороги и поехал по бездорожью в сторону побережья. Там также имелось несколько мощеных дорог, пересекающих топи Помптинских болот. Так было короче и менее людно, чем ехать по Аппиевой дороге до Таррацины, а потом поворачивать назад, на север — до Цирцей.

Углубившись миль на десять в лес, Сулла остановился. Земля была сухая и твердая. В воздухе — никаких москитов. Привязав мула на длинную веревку, которую предусмотрительно прихватил в конюшне, Сулла снял седло, лег на него, как на подушку, под сосной и провалился в сон.

Переждав десять часов дневного света, напившись сам и напоив мула в ближайшем ручье, Сулла отправился дальше в путь. Скрытый от случайных глаз накидкой с капюшоном, он держался теперь в седле намного ловчее, чем раньше, несмотря на жуткую боль в позвоночнике и болезненную чувствительность крестца. До сих пор он ничего не ел, но голода не чувствовал. Мул же пощипал травы и был вполне доволен и свеж.

С наступлением сумерек Сулла достиг мыса, на котором стояла вилла Клитумны, и спешился с большим облегчением. Снова снял с мула седло и уздечку, снова привязал его на длинную веревку, чтобы он мог попастись. Но на этот раз оставил его отдыхать в одиночестве.

Сулле по-прежнему везло. Ночь стояла великолепная — тихая и звездная, ни облачка на холодном небосводе цвета индиго. На исходе второго часа ночи далеко на востоке над холмами взошла луна и медленно залила ландшафт своим загадочным светом. Свет этот давал Сулле возможность видеть все, самому оставаясь невидимым. Ощущение собственной неприкосновенности распирало грудь Суллы, гнало прочь усталость и боль, разгоняло холодную кровь и веселило мысли. Он богат, он удачлив. Все идет превосходно, и так будет и дальше. А это означает, что отныне он может жить спокойно в полном благополучии. Он может по-настоящему радоваться.

Когда неожиданно представился случай избавиться от Никополис, у него не было времени, чтобы порадоваться этому. Времени хватило лишь на то, чтобы быстро принять решение и потом терпеливо ждать. Во время путешествия с Метробием исследования открыли ему существование особого ядовитого гриба, совершенно безвредного на вид. Однако Никополис сама выбрала способ ухода из жизни, Сулла лишь выступил в роли катализатора. Это судьба привела ее туда, под то дерево. И его удача. А сегодня он пришел сам. Тщательно все обдумав. И удача снова ему поможет. А страх — чего ему бояться?

Клитумна — там, ожидает обещанного сюрприза в тени сосен. Явных признаков нетерпения еще не проявляет, но уже близко к этому. Однако Сулла не сразу обнаружил свое присутствие. Сначала он убедился, что она никого с собой не привела. Да, она была одна. Даже в пустых конюшнях и комнатах под лоджией — никого.

Он приближался к ней, намеренно шумя, чтобы подготовить ее к встрече. Поэтому, видя, как он появляется из темноты, она уже заранее знала, что это идет он, и протянула к нему руки.

— Все так, как ты говорил! — прошептала она, с тихим смехом уткнувшись ему в грудь. — А сюрприз? Где мой сюрприз?

— Может быть, сначала поцелуй? — спросил он. Его зубы казались белее кожи — таким странным был лунный свет, такими фантастическими были его чары.

Изголодавшаяся Клитумна жадно подставила ему губы. Она стояла, прильнув к его лицу, привстав на цыпочки, когда он сломал ей шею. Это оказалось так просто. Хруст… Наверное, она так и не осознала случившегося. Когда одной рукой придерживая ее, другой он резко откинул назад ее голову, в ее глазах не отразилось испуга. Движение было мгновенным, как удар. Легким. Лишь хруст. Резкий, отчетливый звук. Он отпустил ее, ожидая, что сейчас она сразу рухнет на землю, но она, наоборот, даже чуть привстала на пальцах и начала танцевать для него. Подбоченясь, с откинутой назад головой, она быстро перебирала ногами, потом завертелась, быстрее, быстрее… и — упала бесформенной массой, безобразной, неуклюжей. Сулла почувствовал едкий запах мочи, а потом еще более тяжелый запах кала.

Он не закричал, не отскочил. Его это неимоверно радовало. Пока она танцевала перед ним, он смотрел как завороженный, а когда она повалилась, долго еще с омерзением глядел на нее.

— Да, Клитумна, умерла ты не как знатная женщина, — только и сказал он.