Первый человек в Риме

Марк Эмилий Скавр, принцепс сената, поднял руки и стал хлопать. Первый хлопок отдался эхом от голых балок древнего зала, рикошетом отлетел от красного купола из терракотовых черепиц. Один за другим присоединялись к принцепсу почтенные сенаторы. К тому времени, как Марий подошел к своему курульному креслу, весь сенат аплодировал ему. Он не улыбался. Улыбнуться значило акцентировать внимание на клоунской асимметрии его лица. И это было невыносимо. Потому что всякий раз, когда он улыбался, у всех, кто видел это, наворачивались слезы на глаза – от Юлии до Суллы. Поэтому Марий просто стоял возле своего кресла, кивая и кланяясь с царственным видом, пока овация не стихла.

Скавр встал, широко улыбаясь:

– Гай Марий, мы очень рады видеть тебя! Все эти месяцы наши собрания были унылыми, как дождливый день. Как принцепсу сената, мне доставляет огромное удовольствие приветствовать твое возвращение.

– Благодарю вас, принцепс сената, почтенные сенаторы, мои коллеги, магистраты, – сказал Марий. Голос его звучал ясно, слова он произносил четко. Несмотря на решение не улыбаться, он все же приподнял чуть-чуть правый уголок рта, но левая сторона оставалась опущенной. – Если для вас является удовольствием приветствовать мое возвращение, то вдесятеро сильнее моя радость оттого, что я наконец здесь! Как видите, я был болен. – Он глубоко вдохнул. – И хотя болезнь прошла, шрамы остались. Прежде чем я призову сенат к порядку и мы перейдем к нашим делам, которые требуют неотложного внимания, я хочу сделать заявление. Я не буду выставлять свою кандидатуру на должность консула по двум причинам. Первая: опасность, в результате которой мне была оказана беспрецедентная честь избираться консулом несколько раз подряд, теперь окончательно миновала. Вторая: я не считаю, что состояние моего здоровья позволит мне должным образом выполнять свои обязанности. Ответственность, которую я несу за сегодняшний хаос в Риме, ни у кого не вызывает сомнения. Если бы я находился здесь, в Риме, многих бед удалось бы избежать. Присутствие старшего консула помогло бы справиться с беспорядками. Вот для чего существует старший консул. Я не обвиняю Луция Валерия, или Марка Эмилия, или любого другого чиновника этого уважаемого органа. Руководить должен старший консул. Я был не в состоянии руководить. И это показало мне, что я не имею права переизбираться. Пусть обязанности старшего консула перейдут к здоровому человеку.

Никто не ответил Марию. Никто даже не шевельнулся. Священный ужас, который почувствовал сейчас каждый, был наглядным доказательством того, насколько он стал выше их за эти последние пять лет. Сенат без Гая Мария в консульском кресле? Невозможно! Даже Скавр, даже Катул Цезарь были в шоке.

И тут за спиной Скавра раздался голос. Это был Метелл Свиненок:

– Хо-хо-хорошо! Теперь мой о-о-отец сможет в-в-вернуться домой.

– Благодарю тебя за комплимент, молодой Метелл, – сказал Марий, подняв голову и глядя прямо на него. – Значит, ты думаешь, что это я держу твоего отца в ссылке? Но это не так, и ты это знаешь. Закон о земле – вот что держит в ссылке Квинта Цецилия Метелла Нумидийского. И я настоятельно требую, чтобы каждый член этого величественного учреждения помнил об этом! Не должно быть никаких опровергающих декретов, плебисцитов, законов на том основании, что я больше не консул!

– Молодой дурак! – прошептал Скавр Катулу Цезарю. – Если бы он этого не сказал, мы могли бы в самом начале будущего года преспокойно вернуть Квинта Цецилия. А теперь ему не позволят вернуться. Я действительно думаю, что пора молодому Метеллу придумать новое прозвище.

– Какое? – спросил Катул Цезарь.

– Пи-Пи-Пи-Пий – «Добродетельный»! – в ярости зашипел Скавр. – Любящий сынок все старается вернуть папочку домой! Заткнулся бы он!

Было необычно видеть, как быстро сенат перешел к делам, стоило Гаю Марию вновь утвердиться в своем кресле. Необычным было и ощущение успокоенности, охватившее всех сенаторов, словно внезапно толпы, собравшиеся за стенами курии Гостилия, перестали иметь какое-либо значение. Марий – здесь. Теперь все иначе.

Когда Марию доложили об изменении места представления курульных кандидатов, он просто кивнул в знак согласия. Потом довольно резко приказал Сатурнину созвать народное собрание, чтобы сделать свой выбор. Ведь только после этого могут быть выбраны другие магистраты.

Затем Марий повернулся к Гаю Сервилию Главции, сидевшему в кресле городского претора.

– Я слышал, Гай Сервилий, – обратился он к Главции, – что ты намерен выставить свою кандидатуру на должность консула на основании несостоятельности, которую ты якобы обнаружил в lex Villia – законе Виллия. Не делай этого, пожалуйста. Этот закон недвусмысленно гласит, что человек должен ждать два года между окончанием должности претора и началом консульства.